Судя по гулу голосов, Людвиг действительно заснял самую кульминацию праздника. Голоса звучали громко, в летних сумерках то и дело раздавались взрывы смеха. Похоже, компания чудесно проводила время.
Сия попыталась что-то сказать, но тут Людвиг приложил палец к губам.
— Тс-с, вот сейчас.
Все молча смотрели на экран. Слышны были лишь звуки праздника их фильма, прокручивающегося на экране. Двое встали, взяли с собой тарелки и пошли в сторону дома.
— Где вы прятались? — спросил Патрик.
— В беседке. Отличное место, я мог снимать через окно. — Он снова поднес палец к губам. — Слушайте!
Два голоса, чуть в стороне от остальных. Оба разговаривали на повышенных тонах. Патрик вопросительно посмотрел на Людвига.
— Папа и Кеннет, — пояснил тот, не отрываясь от экрана. — Они отошли в сторонку покурить.
— Но ведь папа не курил? — проговорила Сия, подавшись вперед, чтобы лучше видеть.
— Он иногда втихомолку покуривал — на праздниках, например. Разве ты никогда не замечала? — Людвиг нажал на паузу, чтобы не пропустить ничего важного.
— Неужели? — изумленно проговорила Сия. — Я и не знала.
— Здесь они с Кеннетом ушли за угол, чтобы покурить.
Он указал пультом на экран и снова включил видео.
Два голоса. Слова едва можно было различить.
— Ты когда-нибудь думаешь об этом?
— Ты о чем? — заплетающимся языком спросил Кеннет.
— Ты прекрасно знаешь, о чем я, — ответил Магнус. Он тоже был нетрезв.
— Я вообще не желаю об этом говорить.
— Когда-нибудь мы должны об этом поговорить, — произнес Магнус таким жалким, таким беззащитным голосом, что у Патрика буквально волосы встали дыбом.
— Да кто сказал, что мы что-то должны? Сделанного не воротишь.
— Не понимаю, как вы можете жить со всем этим. Мы должны, черт подери…
Окончание фразы потонуло в неопределенном бормотании.
Снова Кеннет. Раздражение в голосе. Но в нем появилось и что-то еще. Страх.
— Ну, хватит, Магнус! Возьми себя в руки. Подумай о Сие и детях. И о Лисбет.
— Знаю, но что я могу поделать? Иногда как вспомню — так все вот здесь сжимается…
Было слишком темно, чтобы разглядеть, на что он показывает. Дальше их разговор уже невозможно было разобрать. Они понизили голоса, перешли на бормотание и вернулись к остальным участникам вечеринки. Людвиг нажал на паузу — на экране застыл стоп-кадр, изображающий две темные удаляющиеся спины.
— Твой отец видел эту запись? — спросил Патрик.
— Нет, я оставил ее у себя. Обычно все кассеты хранились у него, но эту я заснял тайно, так что спрятал ее в своей комнате. У меня в шкафу лежит еще несколько штук.
— И ты тоже этого раньше не видела? — спросила Паула Сию, которая все еще не сводила изумленного взгляда с экрана телевизора.
— Нет, — покачала головой та. — Раньше — нет.
— Ты знаешь, о чем они говорят? — спросила Паула, положив ладонь на руку Сие.
— Я? Нет, — пробормотала она, все еще не отрывая глаз от темных силуэтов Магнуса и Кеннета. — Понятия не имею.
Патрик поверил ей. О чем бы ни говорил Магнус, ясно было одно — он тщательно скрывал эту тайну от жены.
— Кеннет должен знать, — сказал Людвиг. Он нажал на копку «стоп», извлек кассету и положил ее в футляр.
— Я хотел бы взять ее у тебя на время, — заявил Патрик.
Людвиг на мгновение заколебался, прежде чем положить ее в протянутую руку Патрика.
— Но вы ее не испортите?
— Обещаю, что мы будем обращаться с ней очень бережно. Ты получишь ее обратно в том же состоянии, в каком она сейчас.
— Так вы поговорите с Кеннетом? — спросил Людвиг.
Патрик кивнул.
— Естественно, мы поговорим с ним.
— Но почему же он до сих пор ничего не сказал? — изумленно проговорила Сия.
— Нас это тоже интересует, — ответила Паула и похлопала Сию по руке. — И мы это обязательно выясним.
— Спасибо, Людвиг! — сказал Патрик, помахав в воздухе кассетой. — Может оказаться, что это исключительно важные материалы.
— Да ничего особенного. Я просто вспомнил о ней, когда вы спросили, не ссорились ли они. — Он покраснел до корней волос.
— Ну что, поехали? — повернулся Патрик к Пауле, и та поднялась. — Позаботься о маме. Звони мне, если что, — тихо сказал он Людвигу и вложил ему в руку свою визитную карточку.
Когда они отъезжали, подросток стоял на крыльце, глядя им вслед. Затем он вошел в дом и закрыл дверь.
* * *
В больнице время текло медленно. Телевизор, включенный в палате, показывал американский сериал. Зашла медсестра и спросила, не переключить ли ему канал. Но у него не нашлось сил ответить ей, и она ушла.
Одиночество оказалось куда страшнее, чем Кеннет его себе представлял. Тоска навалилась такой тяжестью, что он едва мог дышать.
И он знал, что Она придет. Она долго выжидала — но теперь ему некуда бежать. Впрочем, он не боялся, даже ждал Ее прихода. Она избавит его от одиночества, от скорби, которая разрывает его на части. Он хотел поскорее попасть к Лисбет, чтобы объяснить ей, что же произошло. Авось она поймет, что тогда он был другим человеком — встреча с ней изменила его. Мысль о том, что жена умерла, услышав о его прегрешениях, казалась невыносимой. Это, как ничто другое, давило на грудь, так что каждый вздох давался с трудом.
Раздался стук в дверь, и в поле зрения появился Патрик Хедстрём, полицейский. Вслед за ним вошла его невысокая темноволосая коллега.
— Привет, Кеннет. Как дела? — спросил полицейский. Вид у него был серьезный. Он взял два стула и придвинул их к краю кровати.
Кеннет не ответил. Продолжал смотреть в телевизор, где актеры явно переигрывали на фоне небрежно поставленных кулис. Патрик повторил вопрос, и в конце концов Кеннет повернул к нему лицо.
— Бывает и получше.
Что он должен ответить? Он не может описать, как на самом деле себя чувствует — как болит и горит все внутри, как сердце вот-вот разорвется от тоски. Все это будет звучать как избитые клише.
— Наши коллеги уже приходили сюда сегодня. Ты встречался с Йостой и Мартином.
Кеннет заметил, что Патрик смотрит на его повязки, словно пытаясь представить себе сотни осколков, вонзающихся в кожу.
— Да, — равнодушно ответил Кеннет. Он ничего не сказал тогда и сейчас не собирался ничего говорить. Он просто будет ждать. Ждать Ее.
— Ты сказал им, что не знаешь, кто стоит за утренним покушением.
Патрик посмотрел на него, и Кеннет спокойно встретил его взгляд.