Точно через четыре минуты Мартин разговаривал с бывшим мужем Тани Петером Шмидтом с помощью Пиа. Разумеется, он начал с того, что тактично выразил свои соболезнования и извинился, что вынужден беспокоить Петера при столь печальных обстоятельствах. Немецкая полиция уже сообщила Петеру о смерти его бывшей жены, так что Мартина миновала горькая чаша информировать Шмидта о гибели Тани. Но все равно Мартин чувствовал неловкость, напоминая ему о трагедии. Подобные вещи — очень неприятная часть работы полицейского, но, слава богу, Мартину редко приходилось это делать.
— А что вы нам можете сообщить о поездке Тани в Швецию?
Пиа моментально переводила его вопросы на немецкий и потом ответы Петера на шведский.
— Ничего. К сожалению, мы разводились с некоторыми проблемами и расстались далеко не друзьями. Так что после развода мы почти не общались. Но за все время нашего брака Таня никогда не говорила, что хочет поехать в Швецию. Ей нравилось проводить отпуск в каких-нибудь солнечных местах вроде Испании или Греции. Думаю, она всегда считала, что Швеция — слишком холодное место для отдыха.
«Ну да, холодное, — с иронией подумал Мартин и взглянул за окно, где над раскаленным асфальтом дрожал воздух. — Слыхали мы про это — и про белых медведей, что у нас по улицам шастают». Он продолжал спрашивать:
— Следовательно, она никогда не говорила о том, что у нее есть какие-то дела в Швеции, какие-нибудь причины ехать сюда? Упоминала ли она хоть раз при вас Фьельбаку?
И вновь получил отрицательный ответ. В общем-то, Мартину больше нечего было спрашивать. Он так ничего и не узнал о цели и причине поездки Тани, которые она утаила от своей подруги.
Мартин уже собирался поблагодарить за помощь и закончить разговор, как внезапно его осенило:
— А есть ли еще кто-нибудь, кого мы можем поспрашивать? От немецкой полиции мы получили только вашу фамилию и телефон как единственного из близких Тани. Может быть, есть кто-нибудь еще, ну, например, подруга?
— Вам, наверное, стоит позвонить ее отцу. Он живет в Австрии. Видимо, поэтому его нет в справочнике нашей полиции. Подождите, пожалуйста, я найду его телефон.
Мартин услышал шаги Петера, звук передвигаемых вещей, потом что-то упало, и через короткое время Петер взял трубку. Переводя, Пиа очень тщательно продиктовала каждую цифру номера, который назвал бывший муж Тани.
— Но я не очень уверен в том, что он сможет ответить на ваши вопросы. Два года назад, как раз после того как мы развелись, между ним и Таней пробежала кошка, да, в общем-то, они вдрызг разругались. Она не захотела мне рассказывать из-за чего, но, по-моему, они с тех пор больше не разговаривали. Но кто его знает, я ничего не могу сказать наверняка. Во всяком случае, передайте ему от меня привет.
Разговор, в общем-то, ничего не дал, но Мартин поблагодарил Петера за помощь и попросил разрешения позвонить опять, если возникнут какие-то новые вопросы. Пиа оставалась на телефоне и опередила Мартина, предложив позвонить в Австрию прямо сейчас, с тем чтобы она могла ему помочь с переводом. В трубке были слышны гудки, они подождали довольно долго, но никто так и не подошел к телефону. Рассказ экс-мужа Тани о ее ссоре с отцом определенно пробудил в Мартине любопытство. Что это мог быть за повод? В чем же причина этой ссоры, настолько серьезной, что отец с дочерью перестали друг с другом разговаривать? Может быть, здесь есть какая-нибудь связь между поездкой Тани во Фьельбаку и ее интересом к двум исчезнувшим девушкам?
Мартин задумался и едва не забыл о том, что Пиа продолжает ждать у телефона. Он сердечно поблагодарил ее за помощь. Они договорились, что Пиа поможет ему завтра поговорить с отцом Тани. Мартин долго задумчиво смотрел на фотографию мертвой Тани, сделанную в морге. Что все-таки она искала во Фьельбаке? Что или кого она на свое несчастье здесь нашла?
Эрика осторожно пробиралась между здоровенными, ярко раскрашенными буями. Так непривычно видеть пустые места на причале в это время года. Как правило, яхты стояли в два, а то и в три ряда, но убийство Тани отпугнуло туристов, и многие яхтсмены перебрались в другие гавани. Эрика от всей души надеялась, что Патрик и его коллеги быстро раскроют дело, а иначе предстоящая зима может стать очень трудной для многих фьельбакцев. В первую очередь для тех из них, кто зарабатывал летом в курортный сезон.
Анна и Густав не поддались искушению и, можно сказать, пошли против течения. Они решили остаться во Фьельбаке еще на несколько дней. Когда Эрика увидела яхту, она поняла, почему не смогла уговорить их жить у них с Патриком. Яхта была великолепна: белоснежная, сверкающая, с деревянной палубой и настолько большая, что там могло поместиться по меньшей мере еще две семьи. Она горделиво стояла у причала, ее длинный корпус далеко вдавался в море.
Анна радостно замахала рукой, увидев подходившую Эрику, и помогла ей спуститься на палубу. Эрика здорово запыхалась и вздохнула с облегчением, когда смогла сесть и получить от сестры большой стакан холодной кока-колы.
— Ну и как ты себя чувствуешь? Тебе, наверное, надоело все это до чертиков?
Эрика закатила глаза:
— Мягко говоря. Думаю, это природа так шутит, чтобы мы под конец каждую секунду мечтали поскорее родить. Но вообще все не так плохо, если бы только не эта чертова жара.
Эрика промокнула лоб салфеткой, но тут же почувствовала, как опять выступил пот и виски стали мокрыми.
— Бедняжечка, — улыбнулась Анна сочувственно.
Из каюты вышел Густав и вежливо поздоровался с Эрикой. Он был безупречно одет, ничуть не хуже, чем в прошлый раз, его зубы ослепительно блестели на загорелом лице. Он бросил недовольным тоном Анне:
— Там, внизу, все еще не убрано со стола после завтрака. Я тебе говорил, чтобы ты поддерживала порядок на яхте, иначе дело не пойдет.
— Ой, извини, я сейчас все быстро сделаю.
Улыбка исчезла с лица Анны, и, потупив глаза, она торопливо скрылась в недрах яхты. Густав присел возле Эрики, держа в руке холодное пиво.
— Просто невозможно жить на яхте, если не поддерживать порядок и дисциплину. Это особенно касается детей, а иначе с ними просто сладу не будет.
Эрика подумала про себя: неужели бы он переломился, если бы сам убрал со стола. Тем более раз это так важно — поддерживать порядок. Она поглядела на его руки. Да, все в порядке, на калеку не похож. Между ними чувствовалась определенная напряженность, и Эрика боялась, что накопившиеся у нее внутри отрицательные впечатления от Густава могут прорваться наружу, и поэтому она заставила себя нарушить молчание:
— Очень красивая яхта.
— Да, она и правда красавица. — И Густав надулся от гордости. — Я ее одолжил у одного моего хорошего друга. Но теперь мне по-настоящему захотелось купить себе яхту.
И опять молчание. Эрика была благодарна Анне, которая довольно быстро присоединилась к ним опять и села рядом с Густавом. Она поставила рядом с собой стакан. Между бровей Густава появилась раздраженная складка.