— Присаживайся, — предложила она, и Мартин подчинился. Ослушаться Анники все в отделении считали невозможным — на такое не отваживался даже Мельберг.
— Как у тебя дела? Все хорошо? Квартира вам нравится? Рассказывай, — велела Анника, строго глядя на Мартина. К своему удивлению, она увидела, что его лицо расплывается в улыбке и он едва может сидеть спокойно.
— Я буду отцом, — сказал он, и улыбка стала еще шире.
Анника почувствовала, что у нее на глаза наворачиваются слезы: не от зависти или от огорчения из-за собственных неудач, а от чистой, неподдельной радости за Мартина.
— Что ты говоришь?! — воскликнула она и слабо улыбнулась, вытирая покатившуюся по щеке слезинку. — Господи, какая же я дурочка, что расплакалась, — смущенно добавила она, но увидела, что Мартина это даже растрогало. — Когда ожидается ребенок?
— В конце ноября. — Мартин снова широко улыбнулся. От его счастливого вида у Анники стало тепло на душе.
— В конце ноября, — повторила она. — Да, тогда я расскажу об этом… Ну, не сиди как истукан, обними меня! — Она протянула руки, он подошел и заключил ее в объятия.
Они немного поговорили о предстоящем пополнении семейства, но потом Мартин посерьезнел, и улыбка потухла.
— Как ты думаешь, мы когда-нибудь со всем этим разберемся?
— Ты имеешь в виду, с убийствами? — спросила Анника и с сомнением покачала головой. — Не знаю. Я начинаю опасаться, что Патрик на этот раз взвалил на себя слишком много. Получается… перебор, — задумчиво произнесла она.
Мартин кивнул:
— Мне тоже так кажется. Кстати, зачем они отправились в Уддеваллу?
— Не знаю. Патрик сказал только, что ему оттуда позвонили по поводу Эльсы Форселль и что они с Йостой поедут, чтобы раздобыть побольше сведений. Они потом нам все расскажут. Однако ясно одно: вид у них был жутко сосредоточенный.
У Мартина явно проснулось любопытство.
— Они наверняка узнали о ней что-то важное, — заметил он. — Хотел бы я знать…
— После обеда, вероятно, узнаем побольше, — успокоила его Анника, но сама тоже невольно задумалась над тем, что заставило Патрика с Йостой так поспешно сорваться с места.
— Да, скорее всего, — отозвался Мартин и встал, чтобы идти к себе. Ему вдруг внезапно со страшной силой захотелось перенестись в ноябрь.
Йоста с Патриком вернулись только через четыре часа. Едва они переступили порог здания полиции, Анника поняла, что они привезли очень важные новости.
— Собираемся на кухне, — коротко бросил Патрик и пошел снимать куртку.
Все собрались в течение пяти минут.
— Сегодня произошли две решающие вещи, — заявил Патрик и посмотрел на Йосту. — Во-первых, Йоста обнаружил, что на странице Эльсы Форселль можно прочесть некое имя — Сигрид Янссон. Потом нам позвонили из Уддеваллы, и мы только что съездили туда, чтобы выяснить все детали. И все сходится.
Он сделал паузу, глотнул воды и прислонился к мойке. Все взгляды были прикованы к его губам в ожидании того, что он скажет дальше.
— Эльса Форселль в шестьдесят девятом году, сидя за рулем, попала в ДТП со смертельным исходом. В точности как и остальные жертвы, она выехала на дорогу в нетрезвом виде и отсидела год в тюрьме. Машину, в которую она врезалась, вела женщина тридцати пяти лет, и с ней было двое детей. Женщина скончалась на месте, а дети таинственным образом остались целы и невредимы. — Он сделал паузу, ради максимального эффекта, а затем добавил: — Женщину звали Сигрид Янссон.
Остальные ахнули. Йоста довольно кивнул. Впервые за долгое время он испытывал такое удовлетворение от своего вклада в общее дело.
Мартин поднял руку, чтобы задать какой-то вопрос, но Патрик его остановил.
— Подожди, я еще не закончил. Поначалу все, естественно, подумали, что сидевшие в машине малыши — дети Сигрид. Однако оказалось, что у нее детей не было. Она жила отшельницей за городом, под Уддеваллой, в доме, доставшемся ей после смерти родителей. Работала продавщицей в магазине модной одежды в городе, всегда была любезна и приветлива с покупателями, но ее коллеги, которых опрашивала полиция, сообщили, что она всегда держалась особняком и, по их сведениям, ни с какими родственниками или друзьями не общалась. И уж точно не имела детей.
— Но… чьи же они тогда были? — спросил Мельберг, озадаченно почесывая лоб.
— Никто не знает. Двоих детей такого возраста никто не разыскивал. Никто не объявлялся и не заявлял на них свои права. Они словно бы вынырнули из ниоткуда. Когда полицейские поехали осматривать дом Сигрид, они увидели, что там явно жили двое детей. Мы поговорили с сотрудником, принимавшим в этом участие, и он рассказал, что в доме имелась комната, где жили оба ребенка, которая была вся забита игрушками и детскими вещами и соответствующим образом обставлена. Но Сигрид никогда не рожала, это показало вскрытие. Тогда же сделали анализ крови, чтобы удостовериться, что они не родственники, и их группы крови абсолютно не совпали.
— Значит, источником всего является Эльса Форселль, — неторопливо произнес Мартин.
— Да, похоже на то, — подтвердил Патрик. — Складывается впечатление, что авария Эльсы Форселль дала толчок целой цепочке убийств. Соответственно, с нее убийца и начал.
— Где дети сейчас? — спросила Ханна, озвучив то, о чем подумали все.
— Мы сейчас пытаемся это узнать, — ответил Йоста. — Коллеги из Уддеваллы стараются получить документы у социальных служб, но на это явно потребуется некоторое время.
Все стали расходиться, но Ханну Патрик попросил вернуться.
— Да? — спросила она, и, заметив, как она бледна, Патрик утвердился в решении с ней поговорить.
— Присядь, — предложил он, усаживаясь на один из кухонных стульев. — Как ты себя на самом деле чувствуешь? — спросил он, пристально глядя на Ханну.
— По правде говоря, неважно, — ответила она, опустив глаза. — Мне уже несколько дней довольно паршиво, а сейчас, похоже, еще поднимается температура.
— Да, я заметил, что у тебя не самый здоровый вид. Я считаю, что тебе необходимо пойти домой и отлежаться. От того, что ты будешь из последних сил изображать железную женщину и работать больной, никто не выиграет. Тебе лучше немного отдохнуть, чтобы вернуться со свежими силами.
— Но расследование…
Патрик встал.
— Подчиняйся приказу: отправляйся домой и ложись в постель, — велел он нарочито суровым тоном.
— Есть, шеф, — ответила Ханна и улыбнулась, в шутку отдавая честь. — Мне только сперва надо кое-что закончить. Протестовать бессмысленно, — добавила она.
— О'кей, тебе виднее. Но потом отправляйся прямо домой и в постель!
Ханна только слабо улыбнулась, выходя с кухни. Патрик озабоченно проводил ее взглядом — вид у нее действительно был нездоровый.