Разжав объятия, Илья отстранился, откинулся на спинку скамейки и улыбнулся Тасе. Она поспешно опустила ресницы. «Наверное, он почувствовал, что я ничего не почувствовала, – в смятении подумала она. – Или, наоборот, он сам ничего не почувствовал и поэтому хочет понять, что почувствовала я».
– Так на чем, бишь, я остановился? – Илья взъерошил волосы на макушке, пытаясь собраться с мыслями.
– Ты рассказал мне настоящую детективную историю про то, как искал свой «Хорьх». – Тася пыталась обуздать нахлынувшие на нее эмоции.
– Ну, детективную – не детективную, а расследование я провел самое настоящее. И результат потрясающий, сама увидишь. А когда мы сядем и поедем по городу – гордиться мной будешь.
Илья очень быстро пришел в себя и вел себя так, как прежде. Казалось, поцелуй был для него всего лишь обязательным «вставным эпизодом» в их культурную программу.
– Я уже тобой горжусь, – похвалила его Тася. – Значит, все-таки не такие уж и сказки про забытые или зарытые сокровища.
– Да сказки, конечно. А «Хорьх» – какое же это сокровище? Военный трофей, раритет, очень дорогая игрушка – вот и все. Разве сравнишь с картинами великих мастеров, коллекциями драгоценностей, уникальной посудой, старинными монетами, редкостными книгами, которые исчезли во время войны и которые до сих пор не нашли?
– Мой второй бывший муж, Юлий Копейкин, по образованию археолог, – неожиданно для самой себя сказала Тася.
– Ты про него рассказывала, – кивнул Илья. – Он пришел к тебе как раз в тот день, когда случилась неприятная история с умершей девушкой.
– И зачем, ты думаешь, он тогда явился? – Тасе вдруг тоже захотелось рассказать Илье что-нибудь в тему. – Просить денег на очередную дурацкую авантюру. Якобы они с каким-то приятелем, вероятно, таким же авантюристом, нашли документы вождей Третьего рейха.
– А что за документы? – озадачился Илья.
– Какие-то офигенно секретные бумаги, в общем – чушь собачья. Он намекал, что речь идет не о золоте нацистов, а о чем-то другом. Видишь ли, золото нацистов Копейкин уже раньше искал. И деньги Бормана искал! И еще хотел присвоить золотой запас Испании, который республиканцы якобы передали Сталину, чтобы тот зарыл его на Северном полюсе. Даже совал мне в нос географические карты, тоже секретные.
– Судя по всему, у него мания кладоискательства,– засмеялся Илья.
– Не уверена насчет мании, но авантюрист он первостатейный. И врун. Врет, как маленький ребенок – увлеченно, неправдоподобно и без запинки.
– А что, если про бумаги он не выдумал? – спросил Илья, глядя на Тасю испытующе. – В архивах иногда такие документы можно найти – закачаешься. Только и думаешь – почему это на них раньше никто внимания не обратил?
– Но ты же не бежишь сразу организовывать экспедиции на Северный полюс, в джунгли, в пустыни, на Луну! А Копейкин тут же начинает действовать. Ой, вот что я еще вспомнила. У Юлия есть друг, тоже археолог. И где-то в восьмидесятых он раскапывал военное укрепление, в нем нашел железный ящик. В этом ящике хранились документы, оставленные бежавшими немцами.
– Стоит дуб, на нем – сундук, в сундуке – заяц, в зайце – утка, – процитировал Илья известную сказку. – Только если находку сделали в восьмидесятые годы, что ж так долго ею не занимались?
– Да вроде как приятель про эти документы забыл. А когда нашел, понес их Копейкину. И тот загорелся новым проектом. Прибежал ко мне с предложением в нем поучаствовать. Иначе говоря – стрельнуть энную сумму на свои хотелки.
– Почему же друг спустя три десятка лет вдруг очнулся и обратился именно к твоему бывшему мужу? – продолжал вслух размышлять Илья.
– Я его тоже все время спрашивала – почему да почему? Но внятных ответов никогда не получала, у него все внезапно и вдруг. Впрочем, Юлий сказал, что к нему обратились, потому что он хорошо знает немецкий.
– Чушь, – фыркнул Илья. – Какой хочешь текст можно самому перевести с помощью электронного словаря или переводчика.
В этот момент в сумочке у Таси зазвонил мобильный телефон. Это был первый звонок с тех пор, как она прилетела в Калининград. Тася нажала на кнопку и приложила телефон к уху. И почти мгновенно лицо ее потешно вытянулось, как у изумленного кролика Багса Банни.
– Что?! – одними губами спросил Илья.
И Тася, закрыв микрофон рукой, прошипела:
– Вообрази! Это Копейкин.
Следующие несколько минут она молча слушала далекие квакающие звуки, затем неожиданно взорвалась:
– За каким фигом ты полез к нему? Ничего бы он тебе не дал, разве пару раз по шее. И что ты хочешь теперь от меня? Нет, сам заварил кашу, сам и расхлебывай. Дай мне спокойно отдохнуть, я в отпуске! Какая тебе разница? В Калининграде! Как?! Только посмей! Если появишься здесь – утоплю на мелководье!
– Ты чего разошлась? – удивился Илья.
– У меня слов нет! – продолжала бушевать Тася. – Можешь себе представить? Этот кретин впутался в дело о смерти Рысакова. Он, видишь ли, оказался последним человеком, который видел Ефрема живым.
– Разве твои мужья были знакомы друг с другом? – Илья честно пытался вникнуть в Тасины дела.
– В том-то и дело, что нет. После развода Рысаков в порыве ревности грозился убить моего нового мужа, хотя лично его не знал.
– Тогда каким образом?..
– Самым дурацким, как и все у Копейкина. Когда его допрашивал следователь относительно убитой девушки, Юлий зачем-то сказал, что мой первый муж – настоящий бандит. Ну а следователь сделал свои выводы – мол, два бывших мужа сговорились и учинили всю эту чехарду с трупом у моей двери. Кстати, Рысаков в последнем разговоре со мной поведал, что Копейкин озвучил ему идею совместно заняться какими-то делами. Короче, полез к нему искать денег. Ну, и нарвался.
– Как же они все-таки познакомились?
– У следователя, как я поняла. А потом Копейкин пристал к Ефрему со своей дикой идеей. А нарвался просто – увязался за Рысаковым в аэропорт. Решил ему по дороге рассказать о своих грандиозных планах. Уехал он, естественно, ни с чем, а Ефрем остался в аэропорту. Там его потом и нашли…
– И как же вычислили, что именно Копейкин был последним собеседником Рысакова?
– Следователи обнаружили его номер в списке последних вызовов в телефоне Рысакова. Теперь он у них на подозрении.
– Погоди, погоди. Но ты же сказала, что твой первый муж умер своей смертью?
– Мне ничего не сказали по поводу причин смерти, – помотала головой Тася. – Возможно, его дружки постарались. Он собирался навсегда уехать из Москвы. Мог что-нибудь учудить напоследок.
– Все это ужасно, – покачал головой Илья, взял Тасю за руку и сочувственно сжал.
– Самого ужасного ты еще не знаешь, – мрачно ответила та. – Копейкин собирается лететь сюда.