– А как же отпуск? – Степа смотрел на нее сочувственно.
Тася ненавидела этот его взгляд, поэтому преувеличенно бодро ответила:
– Поеду к маме на дачу. Может, все к лучшему, а то еще Рысаков аэропорт заминирует.
– И твое сердце не разбито? – на всякий случай уточнил Степа.
По его лицу трудно было понять, насколько сильно его это волнует. Тася поспешила его успокоить:
– Целехонько. Думаю, у меня еще будет волшебная сказка. С кем-нибудь другим.
* * *
На черном небе сияла луна. В ее голубоватом колдовском свете на книжных полках мерцали целлофанированные обложки. Полки занимали всю стену – книг было очень много. Они стояли, как экипированные в новое обмундирование призывники, выстроившиеся в шеренги по приказу главнокомандующего.
Силуян сел на кровати и потянулся за сигаретами. Врачи активно не рекомендовали ему курить, но сейчас он решил наплевать на их запреты. За последние несколько месяцев бессонница совершенно измучила его, снотворное не помогало. Лишь курево примиряло его с этими тягостными ночными бдениями.
Когда-то папа с мамой учили сынишку – если не можешь уснуть, медленно считай белых слонов. Досчитаешь до ста, и сон к тебе придет. Но белых слонов он боялся еще больше темноты. В зоопарке и на картинках мальчик видел слонов исключительно серого цвета, поэтому белые казались ему очень страшными. И маленький Альфред, или Алик, как обычно его звали, пытался вести счет торопливым шелестящим звукам, которые издавала стрелка настенных часов, отсчитывая секунды. И быстро, спокойно засыпал. Вернуться бы в ту счастливую пору!
Закурив, он вновь обвел задумчивым взглядом ряды мерцающих книг и усмехнулся. Теперь, перевалив за шестой десяток, он мог считать не белых слонов, а собственные книги, которых он написал уже более сотни. Один корешок, два корешка, один роман, два романа… Эта мысль показалась ему забавной, и он решил вставить ее в очередную книгу.
Докурив, включил свет и подсел к компьютеру – вдруг удастся немного поработать? Но по опыту знал – ничего хорошего сейчас, среди ночи, не придумает. Так и вышло. Промаявшись около трех часов, он наконец забылся беспокойным, тяжелым сном прямо в кресле…
…Городской телефон заливался пронзительными трелями уже давно, поэтому пришлось подойти. В трубке раздался металлический голос главного редактора издательства:
– Мы приняли решение ставить на обложке ваших романов имя Альфред Шислер.
– Вы с ума сошли! – закричал он в ответ. – Мой псевдоним – Силуян Космос. Все книги вышли под этим псевдонимом, читатели ничего не поймут! Они знают меня как Силуяна Космоса!
– А теперь будут знать под именем Шислера, – гнул свое редактор. – Мы все объясним людям, проведем пресс-конференции, дадим объявления в СМИ.
– Но зачем это нужно? Я ничего не понимаю.
– Вам и не надо ничего понимать, вы же писатель, – захохотал собеседник. – В общем, с сегодняшнего дня будете Аликом Шислером.
– Я и так Алик Шислер! То есть Альфред. Но ведь именно вы много лет назад заставили меня стать Силуяном Космосом, сказав, что моим родным именем можно подписывать только заметки фенолога или шахматные обозрения. Но не фантастические саги.
– Правильно, но теперь я изменил свое мнение.
– Но я протестую!!
С этими словами разъяренный писатель бросил трубку и… проснулся от того, что едва не вывалился из кресла.
«Надо же, какой бред приснился, – подумал он, массируя затекшую ногу. – Нужно перебраться на кровать и заснуть нормально».
Однако за окном луну уже давно сменило яркое солнце, и спать ему расхотелось. В этот момент раздалось тарахтение кофеварки – видимо, на работу собиралась жена Эльвира. Мысль о кофе показалась Силуяну привлекательной, и он поплелся на кухню.
– О, Фреди! – Эльвира в знак приветствия приподняла чашечку. – Что-то ты рано. Плохо спал?
– Голова болит, ночью почти глаз не сомкнул. И не называй меня этим дурацким именем!
Силуян был высоким, плотным, осанистым. Благородно отступившие ото лба волосы, седые виски. Большую часть времени он носил маску волевого, целеустремленного мужчины, но когда оставался один на один с самим собой, маска сползала, и миру являлось вялое пресыщенное лицо. Как будто он взял от жизни все. Выжал ее досуха, высосал, как бутылку пива.
– А что в нем плохого? – не сдавалась Эльвира. – Альфред, Фреди… По-моему, симпатично.
– Добавь еще – Крюгер, и будет просто чудесно.
– Маньяка-убийцу звали, если мне память не изменяет, Фредерик, и в сокращенном варианте его имени «д» – удвоенное…
– Перестань кривляться, дай лучше кофе.
– И чего ты злишься? Тебе плохо, а я-то здесь при чем? Принял бы снотворное и спал нормально. Хочешь, я попрошу Дарью Михайловну, она тебе выпишет что-нибудь успокаивающее…
– Например, цианистый калий. Вы все ждете моей смерти.
– Ну, вот, опять завел любимую пластинку, – закатила глаза Эльвира.
Каждое утро, едва выйдя из душа, она наводила красоту, тщательно прокрашивая каждую ресничку. Эльвира знала, что хороша собой, и увлеченно работала над деталями. Легкий загар, пухлые губы, ни грамма лишнего жира… Все это можно купить за деньги, если приложить к деньгам немного воли. Воли у нее было хоть отбавляй.
– Тебе надо отдохнуть, съездить на море или в горы… Нельзя столько работать, – посетовала она, изображая заботливую жену.
Впрочем, почему – изображая? Здоровье и работоспособность Силуяна были залогом ее безбедной жизни.
– Если я начну разъезжать по морям и валяться на пляжах, у тебя не будет денег на побрякушки и тряпки. А также машины, которые ты меняешь каждый год, как заводная.
– Для твоей же безопасности, – Эльвира повела бровью и посмотрела на мужа в упор.
В который уже раз тому показалось, что ее зрачки сделаны из очень твердого искусственного сплава. Он не уступил их нажиму и фыркнул:
– Для моей? Ты же сама на них целыми днями раскатываешь.
– Но и тебя вожу.
– Пару раз в год, после долгих уговоров.
Кофе, как всегда, был великолепным. Его жена никогда не покупала что придется: выискивала люксовые сорта, интересовалась обжаркой и экологичностью упаковки.
– Объясни, чего ты взъелся? – удивилась Эльвира. – Не хочешь, чтобы я звала тебя Фреди – не буду. Но имя Алик тебе самому не надоело?
– Когда замуж выходила, тебе оно нравилось, – развредничался Силуян.
Давешний сон все еще легкой дымкой туманил ему голову.
– Никогда не нравилось. Есть в нем что-то несерьезное. Так и представляется шалопай с усиками. А ты у нас почти классик, надо соответствовать. Как тебе, например, Фрейди? Старикашка Фрейд наверняка не обидится там, у себя! – Эльвира потыкала пальцем в потолок. – Что скажешь? По-моему, оригинально, сексуально и респектабельно.