И в институте был у него вариант. Нина Соловьева с параллельного потока — длинноногая блондинка с голубыми глазами, спортсменка и староста группы. При встрече с ним она все время отводила глаза и кусала губы, наверное, от стеснения. У Нины было множество друзей, но именно Гошу она отличала, доверила ему самое дорогое — забирать с тренировки ее младшего брата и отвозить домой. Однажды Нина преодолела, надо полагать, свою стеснительность и назначила Гоше самое настоящее свидание у театра. Это случилось так неожиданно, что Гоша даже не успел посоветоваться с мамой. Гоша не слишком интересовался театром, за что мама его слегка порицала, только сейчас он понял, что мама, как всегда, была права. Гоша очень волновался, что покажется Нине некультурным человеком и она в нем разочаруется. Но Нина пришла на свидание с братом. Оказалось, что у нее что-то случилось, и она очень просила Гошу пойти с мальчиком в театр. Немного поразмыслив, Гоша решил, что все сложилось к лучшему, ведь сейчас он совершенно не знает, о чем разговаривать с Ниной в антракте, а потом он восполнит пробелы в своем образовании.
Мама достала ему книжку о драматургии, и еще одну, биографии известных артистов. Гоше было скучно, но он заставлял себя штудировать книги, вспоминая голубые глаза Нины Соловьевой. Но мама что-то прихварывала, и Гоша все откладывал приглашение, а потом Нина, очевидно от отчаяния, вышла замуж за парня из своей группы, с которым вместе занималась в секции легкой атлетики. Поздравляя ее, Гоша сказал, что он все понимает, а Нина снова отводила глаза и кусала губы. Гоша пожелал ей счастья, и все громко хлопали, только ее младший брат шипел сквозь зубы, что Гоша — полный идиот. Гоша не обращал внимания на его слова. Были еще варианты, но мама требовала его заботы, и Гоша сразу же брал себя в ежовые рукавицы, чтобы не внушать девушкам несбыточных надежд.
Так что сейчас Гоша имел полное право обижаться на маму. Он даже решился высказать ей все, что наболело, но никак не мог выбрать для этого время, ведь мамы все время не было дома.
* * *
Фирменный поезд «Дело Артамоновых» сообщения Нижний Новгород — Санкт-Петербург замедлил ход и плавно затормозил около перрона.
— Ну, до свидания и, как говорится, извините за компанию! — проговорила приветливая женщина лет сорока, подхватив свой небольшой чемодан и первой покидая купе.
— Успехов вам на новом месте! — пожелал спутнице солидный мужчина в деловом полосатом костюме. Он не спешил — его на вокзале должны были встретить.
Двое оставшихся пассажиров — молодые парни в модных драных джинсах — ничего не сказали: они, как и всю дорогу, делали одновременно два дела — слушали музыку в наушниках CD-плееров и разговаривали по мобильным телефонам. Разговор этот был бесконечный и совершенно непонятный постороннему человеку, поскольку состоял он в основном из междометий, односложных восклицаний и коротеньких жаргонных словечек английского происхождения.
Женщина вышла на перрон, огляделась и быстро пошла в сторону вокзала.
— Такси, такси!.. — пытались соблазнить ее крепенькие озабоченные мужички. — Такси недорого!
Женщина проходила мимо них, не задерживаясь, хотя по ее озабоченному взгляду было понятно, что она что-то ищет.
Наконец возле самого входа в главный зал, украшенный бюстом Петра Первого, женщина увидела то, что ей было нужно: лоток, на котором были разложены газеты, журналы и яркие книжки в мягких обложках — в общем, всякое непритязательное дорожное чтиво.
Женщина задержалась перед лотком, протянула продавцу червонец и взяла яркую газету с броским заголовком:
«Невестка убила собственную свекровь и три месяца хранила ее в морозильнике».
Впрочем, приезжую заинтересовала вовсе не эта душераздирающая житейская история. Женщина перевернула, не читая, большую часть страниц и задержалась только в самом конце, где публиковались частные объявления.
Внимательно ознакомившись с ними и, видимо, запомнив все, что нужно, она смяла газету и бросила ее в урну.
* * *
На следующий день Лола самостоятельно встала пораньше, что являлось для нее самым настоящим подвигом. Обычно эта трудная и неблагодарная работа — вытащить Лолу из постели ни свет ни заря — доставалась на долю ее компаньона. Сегодняшним утром из комнаты Маркиза раздавались рычание, пыхтение и свист — с такими звуками воздух пытался пробиться через заложенную Ленину носоглотку. Лола не стала красться на цыпочках мимо его двери, не стала пускать воду в ванне тоненькой струйкой и придерживать двери, чтоб не хлопали. В ее планы не входило охранять сон своего компаньона. Так что она гремела посудой, вроде бы случайно сделала радио погромче и даже уронила на кафельный пол кухни крышку от кастрюли. Все было напрасно: Ленька спал сном праведника и даже перестал храпеть. Лола вздохнула, велела зверям быть умницами и ушла.
Машину для слежки ей вчера еще подобрал Ухо — Ленин старинный приятель и помощник. В жизни Уха была большая и единственная любовь — машины. Только машинам он отдавал свое большое сердце. Больше для него ничто в этой жизни не существовало. Однако Леню он уважал и мог по его просьбе угнать на время любое транспортное средство — от детского трехколесного велосипеда до пожарной машины. Один раз он угнал инкассаторский броневик, правда, без денег, другой раз — машину реанимации вместе с больным, который от удивления пришел в себя и поправился.
Сегодня Лолу ожидала на стоянке серая неприметная «девятка» в приличном состоянии, заправленная, чисто вымытая, и на сиденье водителя лежала крошечная шоколадка, какую кладут в приличных отелях на подушку разобранной к вечеру постели. Лола улыбнулась и тронула машину с места. Она решила не связываться с клиентом и не сообщать ему о своей слежке — еще будет волноваться, вертеть головой, привлекать ненужное внимание.
Артемий Васильевич был аккуратен и предсказуем, как вызов родителей в школу в дневнике у закоренелого двоечника. Ровно без двадцати десять он вышел из своего подъезда и сел в машину. Лола не спеша тронулась следом.
Так проехали они несколько кварталов, останавливаясь на светофорах, Лола внимательно посматривала по сторонам, выискивая синий «Ситроен», который, по словам заказчика, его преследовал, но машины такой марки рядом не было.
«Это ничего не значит, — сказала себе Лола, — он мог перепутать марку, да и преследователи могли для конспирации взять другую машину».
Волопасов припарковал машину в тупичке, но выходить не спешил. Лола остановилась чуть поодаль и наблюдала в зеркало заднего вида, как вместо солидного мужчины с седоватым ежиком волос, одетого в дорогую куртку из мягкой кожи, отделанную щипаной норкой, из машины вышел хмурый тип самого протокольного вида — в клетчатом полупальто и мятой шляпе с тирольским перышком на тулье. Владелец сети магазинов «Веселая промокашка» был в своем репертуаре, но Лола подумала, что в данном случае был явный перебор. Она сама — настоящий мастер перевоплощения, но такую шляпу ни за что не использовала бы. Сама она для слежки оделась как можно неприметнее: обычные джинсы и черная непромокаемая курточка на молнии.