Вообще, как-то так получилось, что капитан ничуть не стеснялся данной особы женского пола и был весел и разговорчив. Возможно, этому способствовало, что Л. Ирискина оставила свою враждебность и вела себя просто и доброжелательно. Она была так непосредственна, что даже попробовала кусочек от каждого Сениного пирожного. Принимая из ее рук ответный кусочек яблочного штруделя, Гудронов увидел близко ее глаза и смутился до слез.
Чтобы скрыть свое состояние, он принялся много и увлеченно говорить и, сам того не желая, выболтал Л. Ирискиной, какое отношение розовый поросенок имеет к делу. Причем девушке не понадобилось задавать наводящие вопросы, Сеня интересничал и рассказывал, до чего у него сложная и опасная работа.
Капитан Гудронов был далеко не первый, с кем судьба сыграла подобную злую шутку, многие мужчины так попадаются. Людмила глядела ему в глаза, слушала внимательно, согласно кивала головой и очень к месту опускала глаза. К концу приятного времяпрепровождения у Гудронова сложилось впечатление об актрисе детского театра как об умной, скромной и очень милой девушке. Неизвестно, что подумала о капитане Л. Ирискина, — известно, что она сделала после того, как Гудронов, взглянув ненароком на часы, охнул и заторопился, предварительно выспросив у девушки номер ее телефона.
Официантка унесла пустые чашки, Людмила посидела еще немного за столом, нахмурив брови и кусая губы, потом достала пудреницу и тюбик темно-розовой губной помады. Она тщательно и не спеша накрасила губы, потом долго рассматривала себя в маленькое зеркальце. Казалось, она спрашивает себя о чем-то и думает, как поступить, причем вопрос этот касается очень важных вещей. Наконец она пришла к решению, погладила складку между бровей, тяжело вздохнула и нашла в мобильнике хорошо знакомый номер.
— Олька? — спросила она вполголоса. — У меня к тебе разговор…
* * *
За неделю до описываемых событий Лола сидела дома и скучала.
С ней случился один из довольно редких приступов депрессии.
Причина этих приступов, помимо плохой осенней погоды, была обычно одна и та же: Лола вспоминала о театре.
«Если бы я не бросила театр, если бы не поддалась на Ленькины уговоры, сегодня, возможно, я стояла бы на сцене, в ярком свете софитов, и кланялась аплодирующему залу… зрители хлопали бы стоя, кричали «Браво», поклонники взбирались на сцену с букетами, а прочие актрисы бросали на меня из-за кулис завистливые взгляды…»
Она предпочитала не вспоминать унылые театральные будни, холодную гримуборную, которую приходилось делить на двоих, а то и на троих, строгого режиссера, который никогда не бывал доволен, как бы она ни выкладывалась на сцене… предпочитала не вспоминать бесконечные репетиции, интриги остальных актрис, которые пытались отобрать у нее хорошие роли, предпочитала не вспоминать бедность, рваные колготки и пальцы, исколотые иголкой, из-за того, что она сама перешивала свои театральные костюмы…
Сейчас ей казалось, что театр — это сплошной праздник, успешные премьеры, цветы и овации.
И как раз в такой момент ей позвонила старая знакомая по театру Люда Ирискина.
Людмила принялась расспрашивать Лолу о жизни, была удивительно внимательна, говорила с неестественно жизнерадостной, приподнятой интонацией, в общем, чуткая на фальшь и театральность Лола быстро сообразила, что той что-то от нее нужно.
— Людка, — перебила она знакомую. — Тебе что — денег в долг дать? Так ты так и скажи! Мы же с тобой тыщу лет знакомы!
— Каких денег! — обиделась Ирискина. — Зачем денег? Что я, нищая, что ли… но вообще-то, Оль, я тебя и правда хотела кое о чем попросить…
— Ну так скажи прямо! Что ты ходишь вокруг да около!
— Ты ведь актриса, Оля… это же — как езда на велосипеде, навык остается на всю жизнь…
— Ну, допустим! — Лола все еще не понимала, к чему клонит Людмила.
— А не могла бы ты меня подменить в одном спектакле? Понимаешь, мне очень нужно быть в другом месте, а режиссер у нас — просто зверь! Он и репетицию-то ни за что пропустить не позволит, даже с температурой, говорит, что единственная уважительная причина для прогула — это смерть, а уж чтобы пропустить спектакль, об этом и речи быть не может! Он меня запросто на декорации повесит!
Лола снова вспомнила огни рампы, цветы, аплодисменты… все то, чего ей так не хватало в жизни… Людмила позвонила ей удивительно вовремя!
— Да, но я ведь ни разу не репетировала роль… — спохватилась она, когда уже почти дала согласие. — Я ведь даже текста не знаю… больше того — я даже не знаю пока, что за спектакль!
— Да не бойся, роль очень простая! — снова залебезила Ирискина. — Я тебе текст завезу, ты его в два счета выучишь… главное — войти в образ, но с этим у тебя не будет проблем…
— А какой образ-то? — переспросила Лола, почувствовав неладное.
— Положительный образ… — мялась Людмила. — Очень симпатичный… обаятельный…
— Ну ты скажешь наконец? — выпалила Лола, теряя терпение.
— Пятачок!.. — выпалила Людмила.
— Какой еще пятачок? — недоуменно переспросила Лола.
— Лучший друг Винни Пуха… Спектакль так и называется — «Винни Пух и все-все-все»…
— Так что — я должна играть поросенка?! — ужаснулась Лола. — Да как ты могла мне такое предложить? Мне, которая играла Офелию и Джульетту! Мне, которая играла леди Макбет и Марию Стюарт! Мне, которая играла Виолу в «Двенадцатой ночи»! Как у тебя только язык повернулся? Может быть, ты предложишь мне сыграть полкило ветчины, которую сделали из этого самого Пятачка? Что уж там, не стесняйся! Мы ведь с тобой столько лет знакомы!
— Между прочим, ты помнишь — во время обучения актерскому мастерству нам приходилось играть даже корку засохшего сыра! — напомнила ей Ирискина. — А на втором курсе Сигизмундов велел сыграть садовую скамейку — и ничего, играли! Олька, ну я тебя просто умоляю, у меня безвыходное положение! Мне очень, просто очень нужно быть во время спектакля в… в одном месте! И между прочим, если бы ты ко мне обратилась, я бы все сделала для подруги! И делала, кстати, а ты уже забыла! Правду про тебя говорили, а я еще не верила!
— Что это про меня говорили? — вскричала Лола. — Какие еще сплетни? Признавайся немедленно!
— Говорили, что тебя выгнали из театра, потому что жена режиссера пригрозила ему разводом, если он немедленно от тебя не избавится! Говорили, что она адвоката даже нашла, специалиста по разделу имущества! И обещала своего муженька оставить ни с чем! Он испугался, конечно, ну и…
— Какая ужасная ложь! — возмутилась Лола. — Во-первых, он вообще не женат, а во-вторых, я сама уволилась, потому что мне надоел их задрипанный театр! И ты поверила?
— Нет, конечно, но теперь уж и не знаю, — протянула Людка. — Ну ладно, подруга, не хочешь — как хочешь, я так и думала, что ты откажешься! Ладно, попробую найти кого-нибудь другого…
— Постой! — воскликнула Лола за мгновение до того, как Ирискина повесила трубку. — А роль-то хоть со словами?