— Я сделал очень мало. Но и в этом нет моей заслуги.
— Так знай, тебе предстоит совершить еще много добрых дел.
— Возможно, я мог предотвратить нашествие ассирийцев.
Пастух засмеялся.
— Даже если бы ты был наместником Акбара, тебе бы не удалось остановить то, что неизбежно. — Наместник должен был послать войско, чтобы напасть на ассирийцев, когда их было еще совсем немного. Или договориться о мире до того, как разразилась война. — Все, что могло случиться, но не случилось, уносит ветер и не оставляет после себя следа, — сказал пастух. — Жизнь соткана из наших мыслей. Просто некоторые события нужно пережить, ибо этого хотят боги. Неизвестно, зачем им это нужно, и нет смысла стараться, чтобы эти события миновали нас.
— Почему?
— Спроси у израильского пророка, что жил в Акбаре. Кажется, у него на все есть ответ. Он направился к загону для овец.
— Нужно вывести стадо на пастбище, — сказал он. — Вчера они не выходили из загона, и им не терпится поскорее из него выбраться.
Он кивнул Илие и мальчику в знак прощания и ушел со своими овцами.
Мальчик и Илия брели по долине.
— Ты идешь медленно, — говорил ребенок. — Ты боишься того, что может с тобой случиться.
— Я боюсь только самого себя, — ответил Илия. — Люди ничего мне не сделают, ибо мое сердце умерло. — Бог, вернувший меня из мертвых, еще жив. Он сможет воскресить мою мать, если ты возродишь город.
— Забудь об этом Боге. Он далек от нас и не творит больше чудес, которых мы ждем от Него. Пастух был прав. Отныне надо было изменять свое прошлое. Забыть, что когда-то ты считал себя пророком, которому надлежит освободить Израиль, но который не смог спасти даже один город.
Размышляя об этом, он испытал удивительное чувство радости. Впервые в жизни он почувствовал, что свободен и может сам распоряжаться своей жизнью. Правда, он не услышит больше ангелов, но зато он свободен и может вернуться в Израиль, снова стать плотником, поехать в Грецию, чтобы научиться мыслить, как ее мудрецы, или отправиться в далекое плавание вместе с финикийскими моряками. Когда-то Господь призывал его к мести. Лучшие годы юности он посвятил равнодушному Богу, Который лишь повелевал и вершил дела на Свой лад. Илия привык покоряться Его воле и чтить Его замысел.
Но Бог оставил Илию в ответ на его верность и преданность, а единственная женщина, которую он любил, умерла.
— Ты царишь над миром и звездами, — произнес Илия на родном языке, чтобы мальчик не понял его. — Тебе так же легко разрушить город или страну, как нам — раздавить букашку. Так ниспошли небесный огонь и убей меня сейчас, ибо если Ты этого не сделаешь, я восстану против Тебя. Вдали показался Акбар. Илия взял мальчика за руку и крепко ее сжал.
— Отныне и до тех пор, пока мы не войдем в ворота города, я буду идти с закрытыми глазами. Я хочу, чтобы ты меня вел, — попросил он мальчика. — Если я умру в пути, сделай то, о чем ты просил меня: возроди Акбар, даже если для этого тебе придется сначала вырасти, а затем научиться плотничать или резать по камню.
Мальчик ничего не сказал. Илия закрыл глаза и, взяв мальчика за руку, пошел за ним. Он слышал шум ветра и звук своих шагов по песку. Он вспомнил Моисея, который освободил избранный народ и провел его через пустыню, превозмогая огромные трудности. После этого Бог запретил ему входить в Ханаан. Тогда Моисей сказал:
"Дай мне перейти и увидеть ту добрую землю, которая за Иорданом».
Но Господь разгневался на Моисея за эту просьбу. И сказал:
"…полно тебе, впредь не говори Мне более об этом…взгляни глазами твоими к морю, и к северу, и к югу, и к востоку, и посмотри глазами твоими; потому что ты не перейдешь за Иордан сей».
Так Господь отплатил Моисею за долгий и тяжелый труд — не дал ему ступить на Землю Обетованную. Что было бы, если бы Моисей ослушался Бога?
Илия вновь мысленно обратился к небесам:
— Господи, эта битва — не между ассирийцами и финикийцами, а между Тобой и мной. Ты не предупредил меня о войне между нами и, как всегда, победил. А мне пришлось исполнить Твою волю. Ты забрал женщину, которую я любил, и Ты разрушил город, давший мне кров, когда я был вдали от дома.
Ветер с силой ударил ему в лицо. Илия испугался, но продолжал:
— Я не могу воскресить вдову, не могу изменить судьбу Твоих разрушительных замыслов. Моисей уступил Тебе и не перешел реку. Я же пойду вперед. Убей меня прямо сейчас, ведь если Ты позволишь мне подойти к воротам, я заново построю город, который Ты хотел сровнять с землей. И пойду против Твоей воли.
Больше он ничего не сказал. Он ни о чем больше не думал и стал ждать смерти. Он долго шел, слыша лишь отзвук шагов на песке. Ему не хотелось слышать ни голосов ангелов, ни грозного Божьего гласа. Сердце его было свободно, он ничего больше не боялся. Но в глубине души поселилась неясная тревога, будто он забыл что-то важное. Прошло много времени, прежде чем мальчик остановился и дернул Илию за руку.
— Мы пришли, — сказал он.
Илия открыл глаза. Небесный огонь не поразил его. Он стоял перед разрушенными стенами Акбара.
Он посмотрел на мальчика, который держал его за руку, словно боялся, что Илия убежит. Неужели мальчик любит его? Илия не знал. Но об этом можно подумать и позже, а сейчас ему нужно было впервые за долгие годы сделать то, к чему Господь его не призывал.
В воздухе пахло гарью. Хищные птицы кружили в небе, ожидая, когда можно будет наброситься на трупы, гниющие на солнце. Илия подошел к одному из мертвых воинов и вытащил у него из-за пояса меч. В суматохе прошлой ночи ассирийцы забыли собрать оружие за пределами города.
— Зачем тебе это нужно? — спросил мальчик.
— Чтобы обороняться.
— Но там больше нет ассирийцев.
— Все равно, меч пригодится. Мы должны быть наготове. Голос у него дрожал… Неизвестно, что случится сейчас, когда они перешагнут через полуразрушенную стену, но он был готов убить всякого, кто попытается его остановить.
— Я разрушен, как этот город, — сказал он мальчику. — Но, как и этот город, я еще не довел свое дело до конца. Мальчик улыбнулся.
— Ты говоришь совсем как в прежние времена, — сказал он.