— Она вас поняла, — сказал папа, глядя на Бренду.
Бренда погрозила пальцем всем нам троим и продолжала хрустеть чипсами.
— Ты уже купила себе платье? В чем ты пойдешь на его день рождения? — спросила Адриана.
— Меня больше беспокоит, чтобы сам именинник был жив-здоров, — огрызнулась я, возмущенная тем, что Барри грешит на Лео Арнольда. Интересно, как же он догадался о моих фантазиях насчет Лео? Я ведь никогда не обсуждала с ним моих клиентов.
— Что проку в его здоровье, если ты выглядишь черт-те как? — заметила Бренда, и все трое рассмеялись.
— А Бренда купила себе отличные новые туфли, — похвалил папа. — Черные, с вырезом на мыске и очень миленькими жемчужинками.
Папа отлично разбирается в женской обуви. Он любил ходить с нами по магазинам, когда мы были еще подростками, и удивительно умел подобрать туфли на любой случай. И вкус у него хороший. Он вообще любит и понимает женщин, ему нравится их образ мыслей, он проводит с ними все рабочее время, не говоря уж о всей жизни, которая прошла в доме, где были одни женщины, в том числе и его тетушки. Папа питает к женщинам искреннее уважение. Он принимает их слабости и восхищается достоинствами, знает наизусть те дни, когда им требуется сладкое — неизбежное следствие жизни отца-одиночки, воспитавшего трех дочерей, — и всячески старается учитывать их психологические особенности, включая потребность поболтать о своих переживаниях.
— А с чего вы взяли, что идете к нему на день рождения? — удивилась я их мощным приготовлениям.
— Он нас пригласил, когда был здесь, забыла? — ответил папа. — Что ж ты думаешь, мы пропустим такую мощную гулянку?
— Вряд ли это уж такое событие. Ему всего тридцать пять исполняется.
— Так-то оно так, но в этот вечер объявят, что он возглавит компанию «Бэзил», а это большое событие, учитывая, что его отец сорок лет там всем заправлял. А его отец оставил ему дело, когда мистеру Бэзилу был всего двадцать один год. Представляете, какая ответственность в таком юном возрасте! Ты хоть знаешь, что компания экспортирует свою продукцию в сорок различных стран по всему миру? Они продают шоколада на сто десять миллионов евро только в одной Ирландии и еще на двести пятьдесят — за границу. Это тебе не шутки. Я уверен, что там будет премьер-министр. Они добрые друзья с мистером Бэзилом. А если он в отъезде, то уж наверняка придут и министр иностранных дел, и внешней торговли, и труда, и инновационного развития. — Папа хлопнул в ладоши. — Да уж, там будет весело, я жду не дождусь этого празднества.
Я нервно сглотнула.
— Откуда ты все это знаешь?
— Из «Таймс». — Он взял газету со стола, потряс у меня перед носом и бросил ее обратно. — Твой паренек — наследный принц. К нему перейдет целое состояние.
— Он этого не хочет, — тихо пробормотала я, чувствуя, что меня охватывает страх за Адама. — Поэтому я о нем и забочусь. Если он будет вынужден встать во главе компании, то покончит с собой. В тот же вечер.
Они молча глядели на меня.
— Ну, значит, у тебя есть шесть дней, чтобы с этим разобраться. — В папиной улыбке я прочитала поддержку. — Дорогой мой ребенок, я намереваюсь дать тебе самый лучший совет, какой когда-либо давал за всю твою недолгую жизнь.
Я внимательно на него смотрела.
— Очень тебе советую сходить к тому сексуально помешанному.
* * *
Оставив Адама с его лэптопом в папином офисе — папу я убедительно попросила воздержаться от любых неуместных комментов, — я направилась в приемную Лео Арнольда, своего бывшего клиента, который фигурировал в моих сексуальных фантазиях в те бессонные ночи, что я провела до расставания с Барри. Я ни одной секунды не собиралась когда-либо воплощать эти фантазии в жизнь. На то они и мечты, чтобы отвлекать от печальной, мрачной действительности. Более того, я даже не уверена, что Лео — мой типаж, никакого влечения между нами не возникло, я, по сути, создала совершенно другого Лео Арнольда в своей голове, и это именно он назначал мне прием на поздние часы, чтобы, не в силах обуздать свою страсть, опрокидывать меня прямо на письменный стол, порой даже тогда, когда в соседней комнате ожидал своей очереди другой клиент. Я покраснела, удивляясь тому, как все это странно, — сейчас я и в самом деле сидела у Лео в приемной.
— Кристина! — воскликнул он, неожиданно появившись в дверях. Секретарша, разумеется, предупредила его о моем визите, но он все равно не мог скрыть удивления.
— Лео, простите, что не назначила встречу заранее, — негромко, чтобы не вызвать раздражения у других посетителей, извинилась я.
— Ничего страшного, — любезно улыбнулся он, приглашая меня в свой кабинет. — У меня есть минут десять между двумя сеансами. Простите, что могу уделить вам так мало времени. Я так понял, у вас что-то срочное?
Я села напротив его стола, стараясь не слишком вертеть головой по сторонам, хотя после всего, что я себе навоображала, трудно было удержаться и не посмотреть, как оно все тут обстоит на самом деле. Увидела стойку для папок и вспомнила про наручники. Лицо у меня постепенно заливалось краской.
— Я так понял, это касается вашего мужа. — Он слегка откашлялся. — Барри.
Я удивленно подняла брови.
— Вообще-то нет.
— А что, вы пришли на сеанс? — в свою очередь удивился он.
— Почему вы решили, что я здесь из-за мужа?
— Ну, я подумал, что это как-то связано с его… мм… вчерашним телефонным звонком.
— С чьим?
— Со звонком Барри. Так ведь зовут вашего мужа? Во всяком случае, он представился именно как ваш муж. Возможно, произошло недоразумение?
— Ох! — Я наконец осознала, в чем дело, и щеки у меня совсем побагровели. — Он вам звонил? — прошептала я, боясь произнести эти слова вслух. Господи, это уж совсем невыносимо. Откуда Барри раздобыл его номер? Наверное, нашел в компе, который я оставила дома. Залез в список моих контактов. Как же он меня достал.
Теперь уже и Лео покраснел.
— Э-э, да, звонил. Я думал, вы знаете об этом. Я бы ни в коем случае не стал этого упоминать, если бы не был уверен, что вы в курсе… Прошу меня извинить.
— Что он вам сказал? — Я по-прежнему говорила едва слышным голосом.
— Э-э… он уверен, что мы… что я ваш… ну, наверное, наиболее нейтрально это можно сформулировать так: он считает, что у нас с вами роман.
У меня перехватило дыхание.
— Господи, Лео… простите, ради бога, я совершенно не понимаю… с чего он это взял. — Я с трудом подыскивала слова.
— Ну, он, признаться, сформулировал это куда конкретнее.
— Мне в самом деле очень жаль, — уже тверже сказала я. — У меня нет ни малейшего представления, откуда у Барри возникла подобная мысль. Он сейчас не в лучшей… я хочу сказать, мы с ним сейчас не в лучших… у нас творится настоящий кошмар.