– И вы послали бедолагу на верную смерть, – укоризненно констатировал Крячко.
– А что мне оставалось делать? – с надрывом выкрикнула фельдшерица, заливаясь слезами. – У них все схвачено! Я однажды мельком уже слышала, что есть такие страшные люди, которые занимаются человеческими жертвоприношениями. У них покровители везде – в полиции, в прокуратуре, во власти. Думаете, это легко было? Да мне Наташка теперь, считай, каждую ночь снится! Стоит посреди какого-то страшного пожара и с упреком смотрит на меня. Утром встаю, вся подушка мокрая от слез. Приходит ко мне мой Миша и спрашивает: «Мама, а почему ты снова ночью плакала?» Думала я как-то съездить на исповедь к батюшке, снять грех с души, да побоялась. Они ж везде, всюду! Может быть, даже и в церкви. Постойте, а вдруг и вы из них? Приехали проверить, не проговорилась ли я? Если да, то убейте меня одну. Сына не трогайте! – прорыдала она и снова упала на стол.
– Успокойтесь, мы не из них! – тронул ее за плечо Гуров. – Мы приехали, чтобы их остановить. О нашем разговоре никому ничего не говорите ради вашей же безопасности. Если спросят, кто и зачем приезжал, скажете, что были оперативные работники из Москвы, которые выясняли, не замечали ли вы при осмотре больных у кого-нибудь странную символику на теле – перевернутый и горящий православный крест. Вы нам сказали, что такого не видели. Все ясно? Вот вам наши визитки. Если кто-то начнет вас притеснять – сразу же звоните.
Все еще вздрагивая, женщина благодарно закивала, а потом неожиданно сообщила шепотом:
– Одного такого я видела. Это коммерсант из Некрасовки, зовут его Алихан Аббасов. В марте он ко мне приезжал с бронхитом. Я его прослушивала и заметила вот тут, внизу на шее, такую странную татуировку. Но спрашивать не стала. После того случая я теперь вообще всего на свете боюсь.
Возвращаясь в город, опера в пределах допустимого, с учетом лишних ушей, обсуждали итоги своей поездки. Они планировали побывать еще хотя бы в паре сел, но боялись опоздать к пяти на набережную. Завершая разговор, Лев Иванович заметил, что есть явная необходимость прозондировать ЗАГСы и отделения ФМС, откуда сектанты могли брать личные данные об интересующих их людях.
Опера прибыли на набережную к половине пятого, вместе осмотрели скверик, распределили места засады. Гуров решил взять на себя беседку. Стас охотно согласился побалдеть в кафешке.
Но едва они собрались занять свои исходные позиции, как запиликал телефон Стаса. Это был Евгений Гордеев.
– Станислав Васильевич, я собрался на набережную, а тут позвонила Мури и сказала, что сейчас сама заедет за мной, – чуть растерянно сообщил он.
– А ты сейчас где? – торопливо спросил Стас.
– Иду по Зуевскому переулку в сторону Тихоновской. Ого! А вон и Мури вышла из машины. Улыбается, машет рукой…
– Немедленно исчезай! – рявкнул Стас так, что случайные прохожие шарахнулись от него в разные стороны. – Беги что есть духу! Уноси ноги! Куда?.. В сторону набережной дуй! Выходи на улицу Королева и по ней гони к проспекту Минина и Пожарского. Мы выезжаем тебе навстречу!
– Где-то прокололись! – с досадой проворчал Гуров, кидаясь к машине и на ходу доставая пистолет.
– Сверхосторожные твари! – свирепо выдохнул Стас. – Эта ведьмочка наблюдала за нами в бинокль и, видимо, все же что-то заподозрила. Саша! Давай по проспекту до Королева, а там сразу влево, – плюхаясь на заднее сиденье, приказал он сержанту.
«Десятка» с пробуксовкой рванула с места, пролетела по проспекту два квартала, лавируя в потоке машин, после чего свернула на куда менее загруженную улицу Королева и сразу же прибавила ходу. Евгения они увидели издалека. Парень сломя голову бежал по тротуару, как видно, уже в полной мере осознав, что его жизнь висит на волоске. Вылетев из переулка, следом за ним метнулась белая «Дэу». Она мчалась с явным расчетом обогнать его и перегородить дорогу.
Но выполнить этот маневр преследователям не удалось. К их крайнему удивлению, «десятка», летевшая встречным курсом, неожиданно резко вильнула влево, загораживая дорогу. Этот ход оказался столь внезапным, что водитель «Дэу» не успел толком среагировать и довольно ощутимо впечатался бампером в переднее крыло «десятки».
Однако обычной в таких случаях перебранки с выяснением, кто тут слепой баклан, лох педальный и козел тупорылый, не произошло. Люди, сидевшие в «Дэу», нехваткой сообразительности не страдали. Они мгновенно поняли, что теперь настал их черед уносить ноги. Чем скорее, тем лучше.
«Дэу» с отчаянным визгом резко сдала назад, стремительно развернулась и ринулась наутек. Судя по лихости действий, за рулем этого авто сидел весьма не слабый гонщик. Но и сержант оказался шумахером не хуже. По Средневолжску, нарушая все мыслимые и немыслимые правила движения, разметку, светофоры и знаки, на бешеной скорости помчалась связка из двух машин. Одна из них стремилась оторваться любой ценой, чтобы поскорее исчезнуть в лабиринте улиц. Другая же, точно так же готовая за ценой не постоять, гналась за ней, чтобы не допустить ее растворения в пространстве и времени.
Недавний беглец, роняя капли горячего пота и тяжело, прерывисто дыша, некоторое время без движения глядел им вслед. Затем, с трудом переступая непослушными ногами, Евгений подошел к лавочке, стоявшей у подъезда соседнего дома, и устало опустился на нее. Он снова и снова внутренне содрогался от осознания того, что, возможно, сегодня родился второй раз.
А гонка все продолжалась и продолжалась. Пролетев через пригороды, «Дэу» вырвалась на трассу и, невзирая на колдобины и выбоины, помчалась по ней, не щадя колес и подвески. «Десятка» тоже прибавила ходу.
Пригнувшись к рулю, сержант жал на всю железку, временами приговаривая:
– Врешь, от нас не уйдешь!
Будь трасса более гладкой, Гуров уже давно открыл бы прицельный огонь по колесам. В городе он стрелять не решился, поскольку имелся риск зацепить случайных людей. А здесь, в условиях не езды, а скачки на взбесившемся кенгуру, стрелять было заведомо бесполезно.
Промчавшись километров пять и уже практически повиснув на хвосте «Дэу», сержант неожиданно ударил по тормозам. А «Дэу», удирающая с отчаянием насмерть напуганного зайца, спасающегося от крупного хищника, полетела дальше, проигнорировав знак «Проезд запрещен – дорожные работы».
Кара за это неуважение к дорожным знакам постигла ее почти сразу же. Иномарка внезапно залетела передним правым колесом в глубокую яму, резко клюнула носом, стремительно взметнула задом. Закрутившись как веретено, выписав в воздухе сложный пируэт, машина ухнулась на крутой откос, посыпанный щебнем. Она подпрыгнула, кувырком пролетела по нему еще метров пятнадцать и с грохотом влепилась в железобетонные блоки, сложенные у обочины. Через мгновение грянул оглушительный взрыв, окутавший злосчастную «Дэу» огненным коконом.
В третьем часу дня Димка и Кармен вышли из аудитории, собираясь отправиться к университетской автостоянке, где была припаркована Катина «Мицубиси». Но в дверях они столкнулись с куратором своей группы, который уведомил, что сегодня у них классный час и поэтому никто никуда не расходится. Кармен уже собиралась в своей привычной манере объяснить настырному преподу, что чихать она хотела на любые классные часы. Сперва девушка вопросительно посмотрела на Ветлугина и поняла, что тот, скорее всего, от группы решил не отрываться. Поэтому она сокрушенно вздохнула, промолчала и вместе со всеми отправилась в кабинет биохимии.