И ведь что может быть проще? Подойти к девочке и спросить: "Как тебя зовут?" Ее же не годовалую украли, она должна помнить свое имя!
Я подошла и, присев на корточки, чтобы мои глаза оказались на уровне ее глаз - мне почему-то казалось, что так она скорее ответит мне - спросила:
- Девочка, как тебя зовут?
На миг ее взгляд стал осмысленным... А потом она медленно зажмурилась и стиснула губы, словно закрываясь от меня.
- Ты чего к ребенку пристала, а? - взвизгнула нищенка.
- Идешь... И иди себе! А к ребенку приставать не смей! Хочешь помочь подай... Ты богатая, вижу ведь, богатая! А к ребенку моему нечего приставать...
Я поднялась и, прямо посмотрев на нищенку, сказала:
- Это не ваш ребенок. Эта девочка похожа на дочь моего мужа... И я намерена обратиться в милицию. Немедленно.
Нищенка испугалась. Я видела по ее лицу, что она испугалась! И разозлилась. Как крыса: когда пугается - становится агрессивна.
- Шла бы ты себе, красавица, - прошептала нищенка.
- Шла бы ты себе, а то как бы хуже не было!
Чего именно "хуже" - я не поняла, но отступать не собиралась. И начала озираться в поисках милиционера. Я не боялась - ну, что она может мне сделать при таком количестве народа, тем более, что многие уже обратили на нас внимание: не часто хорошо одетая и благоухающая дорогим парфюмом женщина вступает в беседу с одутловатой грязной нищенкой.
Я заметила двух омоновцев, занятых, по-видимому, высматриванием лиц кавказской национальности, и ни малейшего внимания не обращавших на нищих.
- Ой, не глупи, красавица! Найдут тебя... Личико попортят, если чего похуже не сделают, - шипела нищенка.
Девочка по-прежнему стояла вжавшись в стенку, с зажмуренными глазами и стиснутыми до белизны губами.
Я направилась к омоновцам...
- Разбегайтесь, ребята! Бегите! - завизжала нищенка, хватая девочку на руку и бросаясь к лестнице.
- Остановите ее! Она украла моего ребенка! - в свою очередь завопила я.
Омоновцам еще понадобилось какое-то время на обдумывание содержания моего вопля, но народ, как всегда, среагировал быстро: какая-то громадная тетка в блестящих спортивных штанах и белой нейлоновой блузке перехватила нищенку с девочкой, какой-то парень поймал одного из убегающих мальчишек, какой-то старичок - другого...
Спустя десять минут мы сидели в станционном отделении милиции. Из восьмерых детей нищенки поймали только четверых - считая и мою девочку, даже не пытавшуюся убежать. Тут же толпились любопытствующие свидетели. Нищенка громко причитала, божилась, что все дети - ее, обвиняла меня в том, что я хочу забрать девочку для разврата или для продажи "на органы". А я звонила Андрею на работу.
Мы с ним не разговаривали уже четыре дня. Понятно, что он был приятно удивлен моим звонком. Подумал, что я хочу примирения и заранее принял самодовольный тон, но я с первых же слов оглушила его:
- Андрей, ты срочно должен приехать в милицию на станции "Проспект Мира", - задыхающимся голосом пролепетала я.
- Что ты натворила?! - прошипел Андрей, таясь, видимо, от сослуживцев.
- Ты знаешь, похоже, я нашла твою дочь... То есть, здесь одна девочка, она похожа на тебя и на твою Ольгу, на фотографии Ольги... Она была с нищенкой... Я попросила их задержать... Знаешь, Андрей, она и по возрасту подходит...
В крохотном помещении отделения все затихли, прислушиваясь к моему разговору с мужем.
Нищенка жалобно захныкала.
Девочка оставалась безучастной и даже не раскрывала глаз.
- Что ты сказала?! - прохрипел Андрей после минутного молчания.
- Андрюш, ты не волнуйся, но здесь девочка, которая похожа на твою Олю. Ты бы приехал... Ведь ты бы узнал ее, правда?
Ответом были короткие гудки в трубке...
Неужели этот идиот подумал, что я могу так жестоко его разыгрывать и бросил трубку?!
Я растерянно посмотрела на девочку. Увы, я не знала, были ли у Ольги какие-нибудь особые приметы - шрамы, родинки или еще что-нибудь...
Я снова набрала номер Андреевой фирмы.
Трубку взял бухгалтер - я его знала: единственный интеллигентный человек во всей их конторе!
Бухгалтер был встревожен.
- Андрей только что ушел. Убежал. Кто-то ему позвонил и он убежал, ничего не объяснил, схватил свой пиджак и убежал... Настя, я не знаю...
Я поспешила его успокоить. Объяснила, что Андрею звонила я, что скорее всего он едет ко мне... Не стала только говорить, почему он сюда едет и почему так взволнован. Незачем пока... Узнают позже, если все будет хорошо... Если я права... А если я не права...
Если я не права, это будет ужасно. Андрей убьет меня...
Ну, не убьет, конечно, сидеть ему тоже не захочется, но я не представляю, как все будет, если я обманула его ложной надеждой, если эта девочка - не его дочь!
Я повесила трубку и, стараясь казаться спокойной, сказала милиционерам:
- Сюда едет мой муж. Он - отец пропавшей девочки... Он опознает ее, если это она.
И в этот момент нищенка неожиданно рухнула на колени и завыла бессвязно, биясь головой об пол:
- Отпустите меня! Отпустите! Христом-богом молю, отпустите меня! Они ж убьют меня! И вас убьют! Всех убьют! И ее, ее тоже убьют, найдут и убьют...
- Кто? - флегматично поинтересовался один из милиционеров.
- Они! Они! - всхлипывала нищенка, мотая головой.
- Не боись, они до тебя не доберутся, - пообещала ей тетка в спортивных штанах и белой блузке. -Тебя раньше папочка ейный порешит. Так что им уж не достанется ничего...
Нищенка выла...
Трое мальчишек тоже принялись поднывать.
Только девочка сидела, словно неживая, зажмурив глаза.
Ожидание сделалось совсем уж невыносимым, когда дверь распахнулась наконец и в комнату ворвался Андрей.
Ворвался - и словно споткнулся, застыл, впившись взглядом в девочку. Потом - медленно, медленно начал приближаться, словно боялся, что она исчезнет, стоит ему сделать резкое движение. Осторожно отодвинул волосы с ее лица... И сдавленно застонал.
- Андрюш... Это Оля? - шепотом спросила я.
Он молча кивнул.
- Так... Вы узнаете вашу дочь? Ваша дочь была в розыске? У вашей дочери были какие-нибудь особые приметы? - бодро вступил милиционер.
- Да... На левой лопатке большое родимое пятно. На правом колене след от ожога, - механически ответил Андрей, все еще не сводя глаз с девочки.
Милиционер взял телефон и набрал какой-то номер...