– Не, тут, кажется, труп.
Танцор побежал, загораживаясь левой рукой от хлеставших по лицу ветвей. В правой держал Стечкина.
Да, это зрелище было не для слабонервных. Под сосной лежало нечто непонятное. И лишь приглядевшись, обойдя вокруг, превозмогая жуть и рвотный рефлекс, в этой бесформенной груде кровавого мяса можно было угадать труп человека. Вероятно, женщины, судя по волосам. Какой-то ублюдок изрезал её так, что все было залито кровью, все, буквально все тело сочилось ещё не начавшей сворачиваться густой алой жидкостью. Даже живот был вспорот, развернут и вывален на траву. Лица не было. Убийца не оставил лица, срезав с него половину мяса. Вокруг была разбросана одежда.
– Сука, – зло сказал Танцор, еле прикурив, потому что дрожали руки, – как же он от меня ушел! Надо было в него, скота, стрелять! А я, мудак, в воздух!..
– Так думаешь, тот, которого ты видел?
– Кто же еще?! Типичный маньяк.
– Что будем делать?
– Ну не в милицию же бежать!
– А почему нет? – изумилась Стрелка. – Считаешь, что это нормально? Пусть, значит, и дальше скот то же самое…
– Так что толку-то? Менты его, что ли, ловить будут?.. Вообще, будут, конечно, – поправился Танцор, – но без толку. Такие лет по десять бегают, пока не попадутся. Так что мы мало чем ментам поможем.
Оглянулись на кошмар, оставленный маньяком остывать на опушке, и пошли к шоссе.
* * *
На лобовом стекле для них был приготовлен сюрприз. Скопированная на плохом ксероксе гравюра: четыре отвратительных уродца, один – с отчетливыми рожками, что-то орут, широко раскрыв рот. Рожи перекошены от злости.
Внизу была надпись:
УЖЕ ПОРА
На рассвете разбегаются в разные стороны ведьмы, домовые, привидения и призраки. Хорошо, что это племя показывается только ночью и в темноте. До сих пор никто не сумел узнать, где они прячутся днем. Тот, кому удалось бы захватить логово домовых, поместить его в клетку и показывать в десять часов утра на Пуэрта дель Соль, не нуждался бы ни в каком наследстве.
– Ага, – зло сказала Стрелка, – это, значит, намек такой: ищите ветра в поле. Мол, исчадие ада, инфернал.
– Это, Стрелка, Гойя. Офорт из его серии «Капри-чос». Вещь сильно дидактическая, бичующая человеческие пороки. Разоблачающая ведьмачество и все такое прочее. Кстати, и комментарии к картинкам он сам сочинил. И я очень подозреваю, что это новая программа Сисадмина. Совсем оскотинился.
И действительно, зазвонил мобильник.
– Ну, легок на помине! – сказал он Стрелке. – Мне поговорить, или ты сама скажешь все, что о нем думаешь?
– Давай ты, потому что меня от его голоса блевать тянет.
– Алло, Сисадмин, как же ты докатился до такого?! – е пол-оборота завелся Танцор. – Совсем у тебя, что ли, с головой плохо?! Так ты бы лег в психиатрическую клинику! Чем такую патологию устраивать! Совсем, смотрю, ошизел, блин!
– Танцор, – начал, как обычно, паясничать Сисадмин, – а я-то старый дурень думал, что тебе такая игра придется по душе! Вот же ведь – абсолютное зло, омерзительное! И тебе его надо истребить. Это ли не благородно?! Спасешь множество невинных жертв. Разве это патология? С моей-то стороны.
– Так какого же хера ты запустил этого ублюдка?!
. – А что же с ним делать? – аж взвизгнул Сисадмин от наигранного изумления. – В психбольнице, что ли, держать? Казенными харчами кормить? А так он будет ключевой фигурой новой игры. Ваша команда на него будет охотиться. Ведь это же зрелищно! Разве не так? Будут большие ставки делать! Жизнь закипит!
– Нет, дорогой, убирай его отсюда на хрен. Я в такие игры больше не играю.
– Да как же я его уберу-то? Ведь уже анонс разместили. В тотализаторе уже изрядная сумма лежит. И как же я его теперь уберу-то? В своем ли ты уме? Или уже со Стрелкой мухоморов объелись?
– Это не твое собачье дело! – вскипел Танцор. – Как хочешь, так и убирай. Я здесь ни примем. Если придумаешь что-нибудь нормальное, то звони. Весь к твоим услугам.
И вырубил мобильник.
Стрелка посмотрела с большим скепсисом:
– Так, думаешь, сразу и отпустил на все четыре?
– Да, отпустил! – крикнул все ещё не отошедший Танцор. – В гробу я его видал!
– Ну-ну, – сказала Стрелка закуривая. – Помнится, у него для отрезвления масса приемов есть.
– Да плевать я хотел!..
И тут метрах в двухстах впереди, в небе, возник светящийся шар. Он стремительно приближался, ощупывая «БМВ» красны лучом. Когда расстояние сократилось метров до пятнадцати, шар остановился, неподвижно и беззвучно зависнув в воздухе на высоте пятиэтажного дома. Луч сместился, и перед передним бампером начал, пузырясь, гореть асфальт.
И тут Танцор поразил Стрелку. До такой степени поразил, что она потеряла способность издавать горлом какие бы то ни было звуки. Рот был открыт, она силилась хоть что-то выдавить из него, но ничего не получалось.
Маньяк ходит с бритвой
13
Танцор вышел из машины, достал Стечкина и начал стрелять в летающую тарелку.
Та на эту наглость никоим образом не реагировала, невозмутимо плавя асфальт чуть ли не под ногами стрелка.
Когда обойма опустела, Танцор молча вернулся в машину и обреченно взял трубку. Опять звонил Сисадмин.
Естественно, его душил смех:
– Ну, ты даешь, стихотворец! Ну отчебучил! Надо было не про какой-то абстрактный карнавал сочинять, а вспомнить очень подходящие к твоему клиническому случаю строки Максима Горького: «Безумству храбрых поем мы песню! Безумство храбрых – вот радость жизни!» Ну как, успокоился, грибоед хренов?
– Да, – мрачно ответил Танцор.
– Значит, будем считать, что контракт подписан?
– Да, – ответил Танцор мрачно.
– Готов ли ты выслушать его условия?
– Да, – ответил мрачно Танцор.
– Правила совершенно элементарные. На твою команду выделен миллион долларов. Делите по усмотрению. Хоть между собой поровну, хоть передаете целиком на развитие отечественной психиатрии. Однако получите все, что осталось от миллиона, по окончании работы. То есть когда маньяк будет уничтожен.
– А сдать его можно? – поинтересовался Танцор.
– Это кому еще?
– Ну, там, ментам. Или в Кащенко…
– Ну чудак! – опять начал унижающе для собеседника хохотать Сисадмин. – Когда ты с этим явлением получше познакомишься, то у тебя из башки мгновенно вся твоя гуманистическая дурь выветрится. Так вот. За каждый день, который маньяк будет гулять по Москве и её окрестностям, из этого лимона вычитается двадцать пять штук. То есть через сорок дней сумма обнулит-ся. И начнется самое для вас неприятное. Начнет накапливаться долг. С той же самой скоростью – двадцать пять штук в сутки.