ничем не могу помочь.
Ты должен знать. Читай
в своем сердце! Это залог успеха.
Уверен, ты справишься.
Всё, мне пора спать.
что, блин, я должен прочитать?!!!!!!!!!!
Ответ не пришел.
– Ну, и что будем делать? – собрав всю волю в кулак, спросил Танцор.
– Читай в своей душе, – горько усмехнулась Стрелка. – То есть в сердце. Только мне кажется, что придется ещё несколько раз Маньяка замочить.
– Какого?!
– Думаю, того же самого.
– Мертвого?!
– Ты считаешь, что этот козел новых не наделает? Точно таких же. Хорошо хоть теперь в лицо знаем.
– Да, конечно. Вылитый я. Только, боюсь, как-нибудь Следопыт, а то и ты, меня по ошибке замочите. Вот тогда и будет полный и окончательный абзац. С выплатой вознаграждения.
– Шутки у тебя дурацкие.
– Да уж какие есть. Кстати, сколько нам ещё времени осталось?
– Какого?
– Ну, когда пройдет сорок дней и ещё сорок. После чего нас начнут уничтожать.
– Месяца два… Блин, постой!
Стрелку осенило. Она взяла мышь и ткнула мышиной стрелкой в правый нижний угол монитора. Туда, где индицировалось время. На всплывшей плашке высветилось: 7 сентября 2001 г. Именно в этот день все и началось 23 дня назад.
Танцор испуганно посмотрел на циферблат наручных часов. Часы показывали 7 sep.
– Погоди, давай ещё как-нибудь проверим, – сказал он суетливо. – Давай сходи на какой-нибудь информационный сайт.
Стрелка набрала в адресном окошке браузера www.vesti.ru. Под логотипом, в правом верхнем углу, красовалось: 7 _ 9 – 2001.
– Зараза, в цикл нас засунул! Ну, козел!
– Что это значит? – спросил Танцор.
– Программный цикл. Одна и та же процедура выполняется несколько раз. После окончания каждого прохода проверяется какое-нибудь условие. И из цикла программа выходит, когда условие выполнено. Это может быть проверка достижения переменной какого-то конкретного порога. А может быть проверка счетчика циклов. Программа крутится, скажем, десять тысяч раз, а потом идет дальше. Вот, значит, мы и вышли на второй цикл.
– И сколько их будет?
– Спроси что-нибудь полегче. Может, пока Сисадмину не надоест. А может, надо как-то по-другому с Маньяком бороться.
– Постой, так, значит, сегодня он опять замочит в лесу ту тетку?
– Может, и замочит. А может, все как-то по-другому будет происходить.
– Вообще-то и погода та же самая. И ты вдруг про грибы вспомнила. Интересно. Давай-ка позвоним Следопыту.
Позвонил. Следопыт начал рассказывать о том, что он вчера вусмерть поругался с Илоной и она ушла, так хлопнув дверью, что в прихожей перегорела лампочка. Танцор спросил, давно ли он был в клубе «Куклы». Следопыт был там хрен знает когда. Танцор пойнтере совался, как поживает Сингл. Никакого Сингла Следопыт не знает.
Потом позвонил Деду. Дед начал соловьем заливаться о том, что у него сейчас пылкая любовь до гробовой доски с одной американской миллиардершей, прелестной сорокапятилетней вдовицей, которая после скоропостижной смерти мужа от резкого падения на бирже индекса Доу-Джонса блюла себя, словно монахиня, дожидаясь следующей большой и чистой любви. И вот наконец-то случай представился – в Москве, куда она прилетела в поисках прекрасного принца. Принцем оказался, естественно, Дед.
– Дед, ты не пьян часом? – грубо прервал этот словесный понос Танцор.
– Да, Танцор, – зашелся очередной трелью Дед, – я пьян! Пьян от любви. Такое со мной впервые в жизни! Все предыдущее – лишь череда бесконечных ошибок, покрывших шрамами все мое сердце…
И с Дедом тоже все было ясно. Вот только непонятно, помнит ли Маньяк предыдущий цикл? Скорее всего, конечно, не помнит. Что можно помнить после смерти и последующего чудесного воскрешения?
– Ладно, собирайся, – сказал Танцор, глянув на часы. – Поехали за грибками. Уже опаздываем.
– Ну, а смысл? Ведь это же все уже было. Ну, завтра проснемся, и опять будет седьмое сентября.
– Смысл хотя бы в том, что спасем трех человек.
– А потом ещё раз спасем. И еще. И еще. Так? До посинения. И отныне в этом будет заключаться смысл твоей бесконечной жизни?
– Знаешь, дорогая, хоть это и барахтанье, но кто не барахтается, тот сразу же ко дну идет. Непреложный и фундаментальный закон жизни.
Стрелка спорить не стала.
Танцор гнал по Ярославке на пределе фола. Потому что они уже явно опаздывали. В Тарасовке, где он превысил положенные 50 км/час ровно в три раза, пришлось останавливаться и откупаться от борзого сержанта не сотней рублей, а сотней баксов. Чем тот был чрезвычайно доволен. Тут же вскочил в свой «Мере» и погнал в сторону Мытищ на скорости 180 км/час. Видимо, торопился детей накормить.
Долго искали то самое место, где в прошлый раз останавливались. Кругом одни и те же деревья. И дорога всюду одинаково раздолбана. Наконец Стрелка вспомнила, что входила в лес именно здесь, где елка с двумя макушками и упавшая береза, поросшая грибами.
Начали припоминать, во сколько же это могло произойти. И поняли, что в лес идти уже бесполезно. И того места не найти, да и поздно уже. И, значит, Изольде – Танцор прекрасно помнил имя несчастной – теперь ничем не поможешь. Она либо уже изрезана на куски, либо это произойдет с минуты на минуту.
– В общем так, – сказал Танцор, – давай-ка ложись на заднее сиденье. А я тебя чем-нибудь прикрою. Чтобы не было видно.
– Это ещё зачем?
– Надо в точности воссоздать ту обстановку. Хотя бы внешне. Чтобы Маньяк, увидев меня одного, подошел. Тут ему и крышка.
Стрелка забычила сигарету и безропотно перебралась назад. Затаилась.
Танцор вытащил из тайника под сиденьем Стечки-на, снял с предохранителя и положил в правый карман куртки. Открыл и вернул на место левую дверь. Но оставил незахлопнутой, чтобы можно было сразу же отпихнуть её локтем, не колупаясь с замком.
Потом установил зеркало заднего обзора так, чтобы было видно, как Маньяк будет выбираться из леса. Хотя, конечно, он мог выйти левее или правее машины. Но обзор был все-таки нормальный: левым глазом Танцор смотрел в зеркало, правым – чуть вбок. «Актерские навыки не пропьешь», – подумал он. И при этом неплотно прикрыл веки. Чтобы и маленькая щелка была, и создавалось ощущение, что человек сидит с закрытыми глазами. Дремлет.
Так он «дремал» довольно долго, не решаясь посмотреть на часы, чтобы не сбить оптику. Стрелка, пригревшись, начала посапывать. Это, конечно, было хорошо. Девушка, похоже, после вчерашнего оклемалась. Однако посторонний звук мог спугнуть Маньяка. Вдруг у него какой-нибудь звериный слух.