Танцор пытался было что-то возразить по поводу этого мракобесия, но вскоре понял, что делать этого не стоит. Бессмысленно да, пожалуй, и вредно. Так же, как, например, было бы вредно внушать атеистическую идею великому ученому Ньютону.
* * *
Итак, гипотез было ровно две.
Стрелка как-то призналась, что Сисадмин, по её наблюдениям, – это не человек. Слишком уж изощренно он путает следы. Слишком невероятную выдает информацию. Например, фотографии тех событий, свидетелей которых не было и быть не могло.
«Смотри, – говорила она с горячечным жаром Танцору, – помнишь, как у тебя в комнате кто-то вогнал пулю в сигаретную пачку? И пуля, по твоим расчетам, могла прилететь только с неба. И шума вертолета ты при этом не слышал. Ведь так?»
Танцор соглашался. Вспоминал телефонный разговор с Сисадмином, как совершенно неестественно он изменял и тембр голоса, и манеру речи. Никакой пародист на такую мимикрию не способен. «Да, – говорил Танцор, – у меня ещё тогда возникло неосознанное предчувствие, что это компьютерная программа. Очень похоже было на синтезатор человеческой речи».
Стрелка не соглашалась. Она искренне считала, что это внеземной разум. Танцор тоже не соглашался, доказывая, что сваливать все на гуманоидов – это неумно и вульгарно, как, например, смотреть по телевизору ток-шоу. «Ах ты хер рафинированный, – возбужденно кричала Стрелка в тишине московского переулка, – ты вначале до конца выслушай! Сам примитив стоеросовый!» И Стрелка изложила свою версию.
Внеземной разум, с которым они столкнулись, имеет не атомарную, а волновую природу. Вполне возможно, что он достиг Земли уже давно. Однако раньше явить свое присутствие, а тем более влиять на развитие событий он был не в состоянии. Потому что люди волны не воспринимают. Но когда появилось радио и телевидение, казалось бы, появилась возможность заявить о своем присутствии. Можно было вторгнуться в какую-либо программу и рассказать все о себе.
Однако человеческая цивилизация привыкла относиться всерьез лишь к материальным объектам или субъектам. Представить что-либо осмысленное вне крупных колоний атомов и молекул мы не в состоянии. Так что такая попытка контакта была бы воспринята как заурядное и неоригинальное радиохулиганство. А, может быть, они, волнолоиды, и пытались, однако никто на это не обратил внимания, не воспринял всерьез.
Однако, по мнению Стрелки, у волнолоидов совсем иные цели. Им требуется не контакт, не общение, а что-то другое. Причем, вовсе не обязательно, что они нацелены на агрессию. Вполне возможно, что они просто хотят наконец-то стать равноправными жителями Земли. Точно такими же, как и люди.
Но не материализоваться, а сделать так, чтобы их воспринимали, как нормальных людей – с именами, банковскими счетами, правом голоса на выборах и прочими социальными атрибутами.
И такую возможность им предоставляет Интернет, сообщество анонимов, где за любым ником может прятаться не только кто угодно, но и что угодно.
Танцор попросил конкретизировать этот момент, насчет «что угодно».
И Стрелка рассказала, что существует довольно популярная в Сети программа, которая называется «Робот Дацюк». Она построена так, что любой желающий может набрать какой-нибудь текст, от фонаря, кинуть его на адрес робота, и тот ответит ему по заданной теме, ответит вполне осмысленно и пространно. А можно было бы этого самого робота выдавать за реального человека.
Таким образом, Интернет – это именно та сфера, где волнолоиды могут бок о бок жить с людьми, никак не обнаруживая своей нематериальности. Причем, в русскую Сеть, Рунет, они, скорее всего, пришли недавно, как только у нас появилась возможность расплачиваться электронными деньгами. На Западе же они обосновались в начале девяностых.
Танцор, пытаясь пробить брешь в этих построениях, задавал вопрос за вопросом, большинство из которых было дилетантскими: как волнолоиды работают на компьютере, где берут деньги, почему не намерены завоевать планету? Стрелка терпеливо отвечала.
В конце концов был задан вопрос по существу: зачем этот вонючий Сисадмин, если он, действительно, волнолоид, затеял всю эту бодягу с «Мегаполисом»? И зачем ему нужны убийства? Уж не кровью ли он питается?
Стрелка знала и это. Точнее, предполагала. Несомненно, чем больше контактов с юзерами устанавливает волнолоид, тем более он «реален». Возможно, это сказывается лишь на его «чувстве полноценности». А возможно, что так он подпитывается. И в большой аудитории чувствует себя лучше «физически».
Дальше в теории Стрелки начали обнаруживаться то ли пока ещё не продуманные моменты, то ли не имеющие однозначного ответа – как электрон, который, с точки зрения теории неопределенности, в одно и то же мгновение времени хрен его знает что: то ли волна, то ли частица.
Так вот Стрелка считала, что Сисадмин – не очень хороший волнолоид, хулиган. И его подмывает толкать людей на дурные дела. Правда, может быть, он, зная многое о волновой составляющей человеческой жизни, убежден, что убийство не является преступлением, что это всего лишь трансформация, переход из одной формы существования материи в другую?
– Блин! – вскричал Танцор. – А ты, Стрелка, гений! Значит, убивать можно! Раскольников от такой философии просто лопнул бы от зависти!
* * *
На следующий вечер своими соображениями о том, как устроен этот мир, и какое место в нем занимают они со Стрелкой, поделился Танцор. Такого самоуничижения Стрелка от него никак не ожидала.
Начал Танцор издалека. С модного нынче представления о мире как о тотальном тексте, что наилучшим образом корреспондируется с библейским постулатом «Вначале было Слово». Говорил, что этот тотальный текст состоит из бесконечного числа других текстов, локальных. Говорил, что человек, каждый конкретный человек, – это тоже текст. И каждый текст можно по-разному читать, понимать, толковать. Говорил в этой связи о множественности дискурсов. Пытался путано объяснить, что же такое дискурс и чем он отличается от корпоративного мышления.
Стрелка раздраженно прервала его, сказав, что её четвертый отчим, которого она ни разу не видела трезвым, давным-давно, в годы её отрочества, растолковал ей разницу между дискурсом и экскурсом, и поэтому уже вполне можно перейти от демагогии к конкретике.
Танцор перешел. Перешел резко и ошеломляюще. Оттолкнувшись от вчерашнего разговора, он признался, что тоже подозревает, что они со Стрелкой и Сисадмин относятся к различным типам существ. Да, действительно, они не могут обнаружить его. Но это происходит не оттого, что он нематериальный волнолоид. Просто они и он находятся в различных мирах.
При этом, Сисадмин, несомненно, человек. Танцор, уже достаточно долго анализировавший его поступки, стиль мышления, реакцию на события, пришел именно к такому выводу. А вот про них со Стрелкой наверняка сказать этого нельзя.
Танцор остановился и посмотрел вверх, на небо, где застывшим салютом уже высыпали звезды. Некоторое время он молчал, видимо, в нем боролись какие-то два противоположных чувства, и он был полностью поглощен созерцанием этой борьбы. А потом продолжил, но уже взволнованно, торопливо, положив Стрелке руки на плечи и напряженно глядя в глаза: