— Эн-ха-эн-пэ? Да, слышал от ваших еще там, под Припятью. — Ткаченко кивнул. — Не раз. И, кстати, всегда хотел узнать, что вы под этой аббревиатурой прячете. Хоть у меня и высшее техническое, и всеми вашими отчетами я интересовался, но нигде про эту самую графу в книгах не написано. Спрашивал у ваших — улыбаются и головой мотают. Секретное что-то?
— Да это так… — Лазарев рассеянно улыбнулся, внимательно рассматривая в тусклом свете небольшой белый шарик. — Жаргон для посвященных. Расшифровка — «ни хрена не понятно». Ну… в некоторых случаях «ха» подходило и под более грубые словеса — нервы-то не железные, и после сотой неудачи в попытках хоть что-то понять некоторые сотрудники не стеснялись в выражениях. Ситуация эн-ха-эн-пэ была настолько частой, что мы начали использовать сокращение. Даже сейчас…
— Что сейчас?
— Аббревиатура, — хмыкнул ученый. — Я внимательно ознакомился со списками аномальных объектов, фотографиями и описаниями всего, что выносят из Москвы, но тут меня или подводит память, или… или мы нашли сейчас неизвестный аноб.
— Премия за это положена? — поинтересовался Шелихов, но Игоря сейчас явно не занимали денежные вопросы — он целиком ушел в изучение нового артефакта.
— Само собой, — вместо ученого ответил Ткаченко. — В контракте оговорены доплаты за…
Военный не договорил. Что-то негромко стукнуло в прихожей, скрипнула дверь, и капитан схватился было за автомат, но, мгновенно оценив ситуацию, развел руки в стороны, мол, спокойно, гости дорогие, не шалю.
«Гостей» было пятеро. Один, видимо, главный, медленно отходил от двери, давая пройти остальным и при этом держа автомат у бедра так, чтобы посечь незваных посетителей одной очередью. Свечи давали не так много света, чтобы различить лица, но было видно, что на огонек зашли бывалые ребята: несмотря на сильно потрепанный вид и грязь, заметную даже при плохом освещении, оружие и снаряжение вошедших было серьезным.
— Вы кто такие, мать вашу? — спросил один из них хриплым, прокуренным басом. — Э, руки убрал от ствола, придурок…
— Андрюха, не лапай автомат, — жестко приказал Ткаченко. — Мы научная экспедиция, пережидаем под крышей ночь. Встречный вопрос и к вам. Такой же.
— Экспедиция? — хмыкнул тот, что с автоматом. — Тогда какого черта, уроды, вы сюда завалились, если видно, что место занято? С-сука, хоть дверь заколачивай… да еще и пол сломали.
— Коз-злы… — прошипел кто-то за спиной главаря.
— Давайте-ка, ребятки, дуйте отсюда, пока я добрый, — буркнул главный. — Только стволы нам оставьте, экспедиторы хреновы.
— Мужики, это гнилой расклад. — Шелихов вышел вперед, показывая открытые ладони. — В Зону ночью выгонять, да еще без оружия — это паскудство, какого свет не видывал. Переночуем — уйдем. Тем более мы вообще не в курсе были, что здесь кто-то еще обитает.
— Ты, чувак, видно, непонятливый, — рыкнул один из пришедших. — Вас не валят потому, что у шефа сегодня праздник и хорошее настроение. Тем более, если вас в доме грохнуть, то вы тут все кровью завоняете, и потом мне лично по грязному полу будет западло ходить. Пушки на землю, быстро!
— О, Баха, глянь-кось… «ботаники» тайник местных сталкерков надыбали. Под половицей было, как я и говорил. А те падлы так и не признались ведь.
— От это молодца! Туз к десяточке, пацанчики, причем с ходу, — гоготнул тот, что с автоматом. — Где приблуды?
— Вон, на полу рядом с ящиком, — кивнул капитан на контейнеры.
— Это все? Ничего не зашкерили часом, ребятушки? Обшмонать, — приказал главарь. — Если найду что в карманах, к перекладине гвоздями прибью. Вот с-суки… пришли в гости, и тут же крысить, что плохо лежит.
Шелихова грубо сбили с ног, и тот содрогнулся от мерзостного ощущения шалящих по карманам рук. Кто-то вытряхнул на пол рюкзаки, и бандиты, довольно погогатывая, мигом поделили внезапно подваливший хабар. В запястья больно врезались витки проволоки.
— Не, смотри, честные лохи, — весело рассмеялся один из бандитов. — Реально никаких ништячков не запрятали. Все нам, все для нас… гы-ы…
— А чё у нас тут? Ага… ну, две головешки, по штукарю зелени, и еще какая-то белая хрень… Цыпа, дебил, руками не трогай! Забыл, что ли, как у Марика пальцы отгнили на хрен? Тоже все цапать любил, пусть ему там приятно спится, дураку… доцапался…
— Чё с этими? Вскрыть их?
— Не. Я сказал, что, если не зашкерят ничего, отпустить живыми. На мороз их выкиньте, и пусть дуют, куда хотят.
— Это, бугор, так ночь же… Туман, блин… может, утром, а?
— Встал и помог дорогим гостям покинуть наш сейшн, — ледяным тоном бросил главный. — Чё непонятного, Цыпа? Тока ты это… короче, отпустить-то отпусти, мое слово железяка, но только так, шоб эти экспедиторы потом не шалили и по новой в гости не зашли. Вкурил, птица?
— Лады… — невесело пробурчал тот, кого назвали Цыпой.
Негромко охнул Игорь, когда его подняли с пола, ухватив за вывернутые руки, Ткаченко встал сам, молча, посмотрел на бандитов каким-то странно равнодушным взглядом. Серого подняли пинком, сталкер тихо, но злобно огрызнулся, за что ощутимо получил по ребрам.
— Слышь, ты… не вякай. И топай давай.
Шелихов даже усмехнулся про себя, хотя поводов для смеха было в общем-то немного. Всего два — уж слишком знакомая фраза и интонация, с которой ему предлагалось передвигаться. «Придурок», — подумал про себя Семен.
Бандит не умел вязать руки. Нет, конечно, проволоки на запястья он накрутил как надо, и если бы на месте Семена был бы человек, позволивший себя связать, то, конечно, самостоятельно освободиться без посторонней помощи было бы невозможно. Шелихов почти не надеялся, что трюк сработает, но в такой безнадежной ситуации даже предсказуемые и простые уловки могут быть хороши.
Сталкер, почувствовав прикосновение проволоки к коже, сжал кулаки и напряг руки так, что сухожилия натянулись, как струны. От того, что кулаки были сжаты, запястья немного разошлись, и, хотя Цыпа буквально резал проволокой руки, Шелихов терпел боль. Теперь, когда их выводили во двор, Семен полностью расслабил мышцы. Проволочные витки заметно ослабли, и Серый начал, пользуясь слабым освещением, легонько потирать запястьями и ладонями, постепенно освобождаясь от пут.
Туман снаружи оказался не таким густым, как выглядел издалека, или же с наступлением позднего вечера немного поредел. Сразу за домом пленников встретили густые, темно-серые сумерки, но спину идущего впереди Ткаченко Семен видел вполне отчетливо. Скорее всего бандит видел их всех ничуть не хуже. Мысль положиться на быстрый рывок в лес, в туман, показалась Семену не самой лучшей. Не уйти, тем более у Лазарева и Ткаченко руки по-прежнему связаны, и быстро бежать они не смогут.
— Это, мужики… короче, ничего личного. Шеф приказал вас типа отпустить. — Цыпа хмыкнул. — Но ежели я вас в реале отпущу, то бугор мне таких пряников выпишет, что мама не горюй. Ну, наутро, когда протрезвеет. Это сейчас оне слегка тяпнувши и в Робина Гуда играют, благородство показывают, — доверительным тоном добавил бандит. — Ну а вам один хрен сегодня кончаться… тут или чуть подальше, так что грех мой невелик. Не ссыте, я вас быстро и не больно. Как комарик укусит, гы-ы…