– А тебе этот дом ни о чем не говорит?
– Представь себе, нет.
– Как насчет того, что тут нормальному человеку жить невозможно?
– Это почему?
– Приглядись повнимательнее, – посоветовал Марк. – Просто глянь по сторонам. Ничего странного не видишь?
Орех глядел еще минуты две. По его красному лицу было видно, что он чувствовал себя круглым дураком.
– Цвет, – сказал Марк. – Неужели не видишь?
– А, это? Ну, оранжевые обои. А там красный кирпич. Сиреневый ковер. И что с того?
– Может, то, что это плохо друг с другом сочетается?
– Да у меня дома все примерно так же выглядело. Братан, ты просто не знал нищеты. Строить и облагораживать обычно приходится из того, что есть под рукой.
– Этот дом точно не строили из того, что под рукой. Тут все очень дорогое. Каждый по отдельности элемент тут является, скажем, объектом роскоши. Но не бывает роскоши без чувства меры и стиля. Какой человек в здравом уме вообще будет клеить в особняке такие обои? Да еще и оранжевые.
– Ты придираешься к какой-то дури, – настаивал Орех. – Хозяин налепил всякой пурги, которую увидел в магазине. Забыл обратиться к дизайнеру.
– Я именно об этом тебе и толкую. Такой дом мог строить только человек, который понятия не имеет, как правильно распоряжаться деньгами. Тот, кто внезапно разбогател и пытается почувствовать вкус банкнот. Люди такого типа могут поставить себе в доме дурацкий фонтан просто потому, что в их понятии это будет круто. А это что за винтовая лестница без перил? По ней же ходить невозможно. Навесные потолки, в которых проделаны дыры, чтобы можно было сунуть те две колонны, которые ничего не поддерживают. Орех, тут полная безвкусица. В этот дом вбухано огромное количество денег, но уюта тут никакого. Я уже не говорю про дохлых рыб в аквариуме.
– Ну, безвкусица, и что с того?
– То, что такой дом для Москвы нехарактерен. Человек тянет к себе все, что видит. Резко богатеет. Теперь вспомни, какая категория людей поступает точно так же?
Орех задумался.
– Даю подсказку. В своем доме он роет схрон для артефактов.
Хлопнув себя по лбу, Орех заговорил:
– А ведь точно! Чел, ты гений! Хозяин этого дома – бывший сталкер!
– Да, – подтвердил Марк. – Человек, привыкший таскать в свою конуру все ценное, что увидит. Который не сумел устроиться ни в какой социальной нише. Пытается налепить чего попало, посмаковать роскошь, и вместе с тем – периодически прячущийся от всей этой суеты в надежную бетонную коробку. А музыкальный замок – лишь печальное следствие сталкерской паранойи. С одной стороны, круто и стильно, с другой – непрактичный дурдом.
– Ну хорошо, допустим, он сталкер, – сказал Орех. – Это нам что-нибудь дает?
– Что нам дает понимание психологии человека, которого нужно найти? Оно дает все.
Марк направился по ступенькам – по нормальной лестнице, не винтовой – на второй этаж, стараясь лишний раз ничего не касаться. Ступени скрипели под ногами. Но если бы в доме кто-то был, то Марка бы давно заметили.
Среди множества дверей Марк безошибочно вычислил кабинет хозяина. Только в этом доме можно было ожидать дверь из махагона. Заперта она не была. Впрочем, если верить Виктору, то хозяин должен был покинуть дом в спешке.
Внутренности кабинета ничего не проясняли. Специалисты из Центра тут основательно поработали. Дорогие кресла, пустой письменный стол с вытащенными ящиками, несколько шкафов для бумаг – все было закутано в белую пленку, словно мебель готовили к вывозу. И совершенно не вязалась с этим шикарная акустическая система. Колонки разного размера висели повсюду. По меньшей мере двенадцать штук.
– Что бы хозяин ни любил слушать, это он делал не за столом, – сказал Марк. – А по центру комнаты. Вот здесь.
– Как ты догадался?
– По расположению колонок. Звук позиционируется так, чтобы там, где я стою, был максимальный эффект присутствия.
– И что это нам дает? – спросил Орех.
– Ничего особенного, но мне кажется интересным сам факт, что звук здесь ставили вполне квалифицированно, а не просто навесили побольше динамиков. Всякие музыкальные дела – единственное в этом доме, к чему приложил руку профессионал. Ручаюсь, что в отличие от дизайнера специалист по саунду здесь точно находился.
– Вроде бы это не то же самое, что музыкант.
– Это явно один и тот же человек.
– Но что он мог здесь слушать? – спросил Орех.
– Что обычно слушают сталкеры? Все подряд. Но этот явно и шансоном не брезговал.
Орех остановился у тумбочки, на которой стоял проигрыватель пластинок.
– Смотри, у него тут совдеповский винил, – сказал он. – Хотя насчет шансона ты зря. Здесь у него театральные постановки еще с семидесятых годов. Ты тогда еще не родился, а я тем более.
Покрутив пластинку, Орех положил ее на место.
– Хозяин, видимо, в те времена уже и вырасти успел, – добавил он. – Должно быть, решил поностальгировать. Пластинки послушал, а детство так и не вернул. За деньги его не купишь. Детство – оно не в шикарных стереосистемах. Хотя…
– Стой! – Марк осторожно посмотрел в окно.
– Что ты там увидел?
– Тихо! – предостерег его Марк. – Снаружи кто-то ходит.
– Враги?
– Одна машина приехала. Не военная. Какой-то «фиат».
– Как, блин, ты понял сверху, что это «фиат»?
– Да заткнись ты, – прошипел Марк. Он вытащил телефон и набрал номер Виктора.
– Слушаю, – сказал детектив.
– У нас тут гости. – Марк продолжал следить в окно. – Какой-то странный тип в пиджаке, стоит, курит внизу. Приехал на «фиате». Может, ваш агент?
– Это Влад, – ответил Виктор. – Наш юрист. Не думал, что он туда опять припрется.
– Опять? Что он тут делает?
– Без понятия.
– Он опасен?
– Как и все юристы.
– А что ему надо?
– Марк, я не знаю. Но ты учти – он фанат детективов.
– В каком смысле?
– Исключительно в амбициозном. Его не интересует карьера сыщика и сами загадки тоже. Но он все равно ими занимается. Это даже не страсть, а, скорее, придурь.
– Так может, нам выйти и с ним поговорить? – предложил Марк.
– Почему бы и нет? Полагаю, он уже видел твою машину.
Марк посмотрел на Ореха, и парень страдальчески сморщился.
– Да, видел, – ответил Марк. – И ведет себя спокойно, будто ждал нас.
– Тебя он не мог ждать, не переживай. Про тебя никто не знает. Но если он кого-то ждал, то это говорит о многом. Вам точно надо побеседовать. Если все закончится элементами насилия, то я вас никогда не видел.