– Кто она?
– Как кто? Машина моя, «Ситроен Тюбик». – Байкалов удивился. – Ты что, ни разу меня не видел на «Тюбике»?
– Нет, на внедорожнике каком-то оранжевом видел, давно.
– Это был «Ситроен С-Кроссер», он погиб. А мне в Центре выдали новую. О, вот она! – обрадовался Дмитрий.
Сознание к Клаве возвращалось рваными видениями, так же как и уходило до этого. Качающийся свод подворотни, сладко-удушливый газ, расплывающиеся в белом слепящем свете фар лица друзей. Потом дорога, железный пол машины, в которой ее везли, уложив лицом вниз. И теперь качающийся потолок тускло освещенного помещения, скорее всего полуподвального – свет приходил сверху из узкого оконца. Грязный матрац на бетонном полу. Сосредоточиться не давала головная боль. И еще боль в запястьях, как от кандалов.
Клава пошевелилась, оказалось, что она не связана. Чуть выше кистей на руках вспухли багровые браслеты воспаления. Опять вспышка в мозгу высветила картинку – Клава чувствует, что ее тянут по асфальту за наручники, защелкнутые на руках за спиной. Она посмотрела на свои колени. От этого движения головная боль вспыхнула еще сильнее. Так и есть, джинсы прорваны, обмахрившаяся ткань вся в крови. Интересно, кого же она так разозлила, что с ней так жестоко обошлись? Или, может, боялись?
Собравшись с силами, Клава поднялась и села на матраце, упершись руками в стеганую несвежую ткань. Это явно не тюремное помещение. И тут же она поймала себя на мысли, что почему-то ожидала оказаться в тюрьме. Стереотипное мышление. Какая тюрьма в пустой Москве? Тут любой подвал может оказаться надежнее и мрачнее Синг-Синга. Кроме матраца, в комнате была табуретка, видимо украденная из какого-то школьного музея.
Сколько времени она здесь? Судя по тому, как воспалены запястья со следами наручников, прошли примерно сутки. Но газ, которым усыпили и Клавдию, и, наверное, всю группу, был беспощаден, раз до сих пор голова в вязком тумане и окружающий мир воспринимается расплывчато и отрывисто. Клава сделала несколько глубоких вдохов-выдохов и, собрав силу воли в кулак, откинула голову назад и круговыми движениями попыталась привести кровообращение мозга в порядок. Через две-три попытки стало легче. Теперь уже хватило сил растереть пальцами виски, помассировать голову. Опять сделать дыхательные упражнения. Через несколько минут Клава уже была вполне готова к тому, чтобы привлечь к себе внимание. Она подошла к двери из листового железа и, повернувшись спиной, несколько раз ударила пяткой. Затем Клава стала прислушиваться. Откуда-то издали послышались шаги и ругань. Уже полезная информация, охрана не стояла у камеры, положившись на крепкие запоры и железную дверь.
– Чего шумишь? – Прогремели ключи, камера отворилась, и в каземат вошли два человека, вооруженные автоматами.
Один был сухощавый, с бритой головой и лицом, на руках перчатки без пальцев с бугристой пластиковой защитой костяшек. Второй – малоспортивный увалень с длинными немытыми волосами, которые, однако, были аккуратно расчесаны и блестели в свете коридорных ламп. Говорил худой, направив автомат на пленницу, словно она могла противостоять двум вооруженным мужчинам.
– Чего шумишь, я спрашиваю? – повторил вопрос охранник.
– Воды… – ответила Клава слабым голосом, щурясь от яркого света.
– Обойдешься. А будешь еще шуметь – вырублю, – зло ответил худой.
– Я принесу, не злобись, Таха, – заступился за Клаву второй, толстый.
– Ты чего тут распоряжаешься? – возмутился худой Таха. – Кто здесь главный?
– Так сказали, чтобы с ней ничего не произошло, – неуверенно сказал второй. – А ее принесли в отрубе. Вдруг что не так?
– Пи-и-ить… – протянула Клава, вкладывая в свой голос всю вселенскую боль, и тихо сползла по стене на пол.
– Щас откинет копыта и все нормально! – хохотнул Таха. – Не наша забота. А хочешь, сам с ней возись.
Он кинул ключи товарищу и, уверенный в том, что от Клавы нечего ждать сопротивления, потопал прочь.
– Сейчас принесу, – сказал толстый Клаве и запер дверь.
Вернулся он через минуту и протянул стеклянный стакан с водой. Вода оказалась газированной.
– Спасибо, – все так же немощно ответила Клава. – Спасибо, я лягу…
– Пожалуйста. Если что надо, постучите, только негромко. Я и так услышу, а Таха – мудак, он нервный.
– Как тебя зовут?
– Саша, – скромно сказал охранник. – То есть Таган! В Зоне по имени не зовут.
– Спасибо, Саша, я полежу.
Саша запер дверь и, судя по удаляющимся шагам, вышел из подвала.
Клава была вполне довольна первыми результатами. Во-первых, охранники были явно не профессионалами, да и взаимоотношения у них не очень слаженные. Во-вторых, пленницу приказано беречь. В-третьих, стеклянный стакан мог пригодиться. Клава спрятала его под матрац, так, чтобы, если что, его можно было легко достать.
Но долго рассуждать не пришлось. Опять раздались шаги. В сопровождении недавней гвардии в камеру вошел новый человек. Это был кто-то рангом значительно выше. В чистой, даже франтоватой камуфляжной форме, на ногах нестандартные берцы из мягкой, хорошо выделанной кожи. В руках у нового человека была фотокамера.
– Мне надо вас сфотографировать, – без предисловий сказал он.
– А мне надо в туалет, – спокойно ответила Клава.
– Потом сходите.
– Нет, это вы потом сфотографируете. Иначе рожа у меня будет нефотогеничная. И вообще, зачем вам мое фото? Выкуп просить будете? Так не старайтесь, за меня некому платить. Дайте мне сходить в туалет.
– Отведите, – недовольно сказал человек охране.
– Я что, нянька? – фыркнул Таха.
– Идемте, я проведу. – Саша не побоялся пойти против мнения своего начальника.
– Проверь, чтобы подтерлась и руки помыла! – заржал Таха.
– Фантазии у тебя, Таха, смотри не умри от них. – Клава не мигая посмотрела на худого охранника, и тому почему-то стало нехорошо, словно он ступил мимо ступеньки.
Саша, довольный и своей смелостью, и тем, с каким искривленным лицом он оставил Таху, махнул рукой, приглашая Клаву.
Туалет оказался в торце коридора слева. Охранник вначале проверил помещение и только после этого пустил туда Клаву. Оказалось, что ни окон, ни какой-нибудь вентиляции, как в фильмах-боевиках, в туалете не было. Обычный микроскопический санузел. Но при всем при том на угловом умывальнике лежал обмылок. Клава положила его в карман, решив, что о том, зачем он ей понадобится, она подумает потом.
– Теперь станьте здесь. – Человек с камерой ткнул пальцем на белую стену коридора. – И сделайте лицо нормальное.
– Что с моими друзьями? – Клава закрыла лицо руками.
– С ними все в порядке, им сказали, что если они не будут выполнять наши требования, то им их подругу, – фотограф ткнул пальцем в лицо Клавдии, – будут выдавать по частям. И тебе, если ты будешь тут из себя строить, тоже будут выдавать твоих коллег по частям.