Шанталь замолчала. Среди полной тишины раздались одинокие рукоплескания — это хлопал чужестранец.
— Прекрасная история, — сказал он. — Ахав в самом деле был знатоком человеческой природы и понимал: люди ведут себятак, как должно, не потому, что желают следовать закону, а потому, что страшатся наказания. У каждого из нас в душе есть эта виселица.
— И вот теперь, по просьбе этого чужестранца, я собираюсь снести крест, что стоит на площади, и поставить на его место другую виселицу, — промолвила Шанталь.
— Карлос, — послышался голос кого-то из присутствующих. — Нашего гостя зовут Карлос, и с твоей стороны было бы учтивей называть его не «чужестранец», а по имени.
— Мне его имя не известно. Все, что он сообщил о себе, заполняя регистрационную карточку, — неправда. Вспомните, он ни разу не расплатился кредитной карточкой. Мы не знаем, откуда он приехал и куда направляется; не исключено, что и его звонок в аэропорт сделан для отвода глаз.
Все повернулись к чужестранцу, не сводившему с Шанталь пристального взгляда.
— А вот когда он говорил правду, вы ему не верили; он и в самом деле работал на оружейном заводе, и пережил множество приключений, и кем только не был в
жизни — и нежным отцом, и безжалостным дельцом. А вам, живущим в Вискосе, не дано понять, что жизнь куда сложней и богаче, чем вы думаете.
«Пожалуй, будет лучше, если она сейчас же объяснится», — подумала хозяйка гостиницы. И Шанталь объяснилась:
— Четыре дня назад он показал мне десять крупных слитков золота. Оно на ближайшие тридцать лет может обеспечить будущность всех жителей нашего города, помочь провести в нем важные преобразования, построить парк для детей в надежде на то, что когда-нибудь они вновь появятся на улицах Вискоса. Показал — а потом спрятал слитки в лесу, и я не знаю, где они теперь.
Все снова повернулись к чужестранцу, и на этот раз он встретил их взгляд и кивнул, подтверждая слова девушки.
— Это золото достанется жителям Вискоса, если в течение ближайших трех дней в нашем городе кто-нибудь будет убит. Если этого не произойдет, чужестранец заберет золото и покинет Вискос.
«Готово дело. Я сказала все, что должна была сказать, и заново воздвигла на площади виселицу. Только теперь она будет стоять там не для того, чтобы предупреждать преступления, — нет, на ней вздернут неви новного, его принесут в жертву ради процветания города».
И в третий раз люди обернулись к чужестранцу, и он снова наклонил голову в знак согласия.
— Эта девушка — прирожденная рассказчица, — сказал он, выключил диктофон и спрятал его в карман.
Шанталь повернулась и принялась мыть стаканы. Казалось, время в Вискосе остановилось — никто не произносил ни слова. Слышно было только, как журчит вода и позвякивает стекло о мраморную стойку да в отдалении шумит в голых ветвях ветер. Тишину нарушил мэр:
— Мы вызовем полицию.
— Удачная мысль, — ответил чужестранец. — А я предъявлю им пленку, и они убедятся, что за весь вечер мною было произнесено только: «Эта девушка — прирожденная рассказчица».
— Прошу вас, — сказала хозяйка гостиницы. — Поднимитесь к себе в номер, соберите вещи и немедленно убирайтесь из нашего города.
— Я заплатил за неделю вперед и проживу ровно неделю. Даже если для этого придется вызвать полицию.
— А вам не приходило в голову, что убитым можете оказаться вы сами?
— Разумеется, приходило. Но для меня это не имеет никакого значения. Но только учтите, что в этом случае преступление-то вы совершите, а обещанной за него награды не получите никогда.
Посетители —сначала самые молодые, а за ними те, кто постарше, — один за другим потянулись к выходу. Шанталь и чужестранец остались вдвоем. Девушка взяла свою сумку, надела пальто и уже на пороге остановилась:
— Вам пришлось много страдать, вы жаждете мести. Ваше сердце мертво, в вашей душе царит тьма. Демон, который неотступно следует за вами, ухмыляется сейчас, ибо вы начали игру по его правилам.
— Спасибо за то, что исполнила мою просьбу. И за то, что рассказала такую интересную и правдивую историю про виселицу.
— Там, в лесу, вы сказали, что хотите получить ответы на кое-какие вопросы, но, если судить по тому, как разработан ваш план, вознаграждено будет только злодеяние; если в Вискосе никого не убьют, Добро ничего, кроме похвал, не получит. Похвалой же, сами знаете, сыт не будешь, и детей не накормишь, и город из трясины не вытянешь. И сдается мне, вы хотите получить не ответ на вопрос, а подтвердить истину, в кото рую вам отчаянно хочется верить. А истина эта звучит так: «Весь мир отягощен злом». Выражение глаз чужестранца изменилось, и Шанталь заметила это.
— Если же мир отягощен злом, то трагедия, которую вам пришлось пережить, — оправданна, — продолжала она. — И, значит, легче примириться с утратой жены и дочерей. Если все же существуют добрые люди, ваша жизнь становится непереносимой, хоть вы и утверждаете обратное. Судьба подстроила вам ловушку, а вы знаете, что не заслуживали этого. Нет, вы не хотите, чтобы вновь воссиял свет, — вы хотите окончательно убедиться, что нет на свете ничего, кроме тьмы.
— К чему ты клонишь? — голос чужестранца выдавал скрываемое волнение.
— Я хочу более справедливых условий пари. Если через три дня в Вискосе никто не будет убит, город получит десять слитков золота. Пусть это будет наградой его жителям за то, что не преступили заповеди. Чужестранец рассмеялся.
— А я получу слиток как плату за участие в этой отвратительной затее, — продолжала Шанталь.
— Я не такой дурак. Если соглашусь, ты первым делом побежишь и всем все расскажешь.
— Да, тут есть известный риск. Но я не сделаю этого — клянусь памятью бабушки и спасением души.
— Этого недостаточно. Кто знает, слышит ли Бог наши клятвы. Кто знает, существует ли спасение души.
— Вы же знаете: я не сделаю этого, потому что поставила посреди Вискоса новую виселицу. Вы легко догадаетесь, если я попробую слукавить. И потом — даже если я сейчас выйду отсюда и расскажу всем, о чем мы с вами тут говорили, никто все равно не поверит. Это то же самое, что прийти в Вискос с этим золотом и объявить: «Вот это — вам, сделаете вы то, чего хочет чужестранец, или не сделаете». Мои земляки привыкли тяжело работать и в поте лица своего добывать каждый грош. Они просто убеждены, что деньги с неба не падают.