- Ох, и дура ты! - Денис, не дожидаясь лифта, побежал вниз по лестнице.
- Шапку! Шапку, чтоб надел! - крикнула вслед Осипян и - нервно зарыдала.
Иван Васильевич Рублев в одном костюме как-то боком, покачиваясь, вышел из подъезда, проскочил мимо поджидающего "Вольво" с дремлющим за рулем водителем и через арку выбрался на Пятницкую.
В этот утренний час Пятницкая лишь оживала. Готовились к открытию рестораны. Сонно подремывали без покупателей цветочники у метро "Новокузнецкая".
Рублев, не разбирая дороги, шел вперед, вытянув голову, будто бегун, накатывающий на финишную ленточку.
Редкие пешеходы при виде раздетого пожилого мужчины с полуприкрытыми глазами поспешно расступались, ловя обрывки бессвязных фраз:
- Благодушный! Все к черту! Всех! Всех, кто верил, кого зазвал... Кидала ты, кидала последний! Два года! Зачем? Кому? "На кой хрен ты нужен без денег", - как запомнил, воспроизвел Рублев слова Осипян, и спазм подступил к горлу.
Он взбежал на ближайшее крыльцо и прислонился к дубовой двери, над которой было выведено "Ресторан "Хаш Беш".
- Размечтался о кренделях. Манилов, да? Что Манилов? Старик похотливый. Любви он взалкал! А акции у тебя для этого имеются?! Деньги, чтоб дети любили, есть?
Он даже не заметил, как подошедший сзади Лобанов накинул на трясущиеся плечи дубленку. "Вольво", из которого он выскочил, остановился, прижавшись к обочине.
- Полно, Иван Васильевич! Что ты как ребенок! - Незаметно перейдя на "ты", Денис сощурился, чтобы не выдать подступившую жалость. - Чего в жизни не бывает? А то не знал, с кем связываешься! Шапку вот давай нахлобучим. Манана всунула. Баба, чего хочешь? Сперва взбрыкнула. А потом меня же звездюлями погнала, чтоб с тобой чего не случилось. А то хошь в больницу сгоняем! Кардиограмму сделаем.
- В больницу, Денис, в больницу! - Рублев поднял влажное лицо. - В самую что ни есть необходимую, - психиатрическую.
Он ухватил Лобанова за пуговицу:
- Всех таких в больницы сдавать надо. Чтоб окружающих дурью своей не заражали! Кто доверился, тех и подставил. Понимаешь? Другие-то, поухватистей, они свое урвали. Да хоть ты! На все своя такса. Добыл бумажку - изволь положить сто тысяч. И - выходит, что так и надо! А кто попорядочней, поскромней, те лохи! Детишки-то мои тоже половчей оказались!
Рублев с пугающим, заговорщическим видом замахал руками, подманивая Лобанова поближе.
- Главное, чего себе не прощу, - забормотал он. - Это что "Юный коммунар" своими руками, считай, на слом сдал. Сам, выходит, в упаковочке подарочной преподнес. Вот где дурость великая. Ну, чувства - это не в счет. То перемужествуем. Но по жизни-то, выходит, профукал. Не удержал. А я ведь слово мужское давал! Понимаешь ли ты!...
Он как-то всхрюкнул, пытаясь удержать подступившее рыдание. Но почувствовал, что не сдержится. Закрыв рот, метнулся в припаркованную машину, на переднее сидение, и - захлопнул дверь.
Денис, обойдя машину, выманил наружу шофера: не следует смотреть на плачущего мужчину.
- Господи, как же мне его жалко, - водитель, отслуживший у Рублева почти десять лет, замотал головой. - Никогда таким не видел. - Нехилого мужика ломанули, - думая о своем, согласился Денис. - Просто - конец эпохи!
Озабоченно скосился на стекло, за которым проглядывала потряхивающаяся конвульсивно фигура. - Вот что, браток, погуляй-ка пока на воздухе, - предложил водителю Денис. - Попробуем твоего шефа реанимировать. Он забрался на водительское место, с силой тряхнул Рублева за плечо:
- Довольно ныть! Сопли пустить - всегда успеется.
Иван Васильевич открыл глаза. Увидел Лобанова.
- Это зачем? Почему это?! Откуда? - непонимающе встрепенулся он.
- М-да, неслабо тебе по башке стукнуло. Ты говорить-то можешь, Иван Васильевич?
Стремясь привлечь внимание Рублева, он энергично пощелкал перед ним пальцами.
- Могу. - Сомневаюсь. Но давай попробуем. Ты "Юный коммунар" действительно спасти хочешь?
- Всё бы отдал, - прохрипел Рублев. - Лишь бы честь спасти!
- Ну, по поводу чести - это не будем. Наслышаны, - грубо перебил Лобанов. - Давай-ка лучше поработаем. Сосредоточься и отвечай на мои вопросы. Готов, нет?
Рублев едва заметно кивнул.
- Поскольку все бумаги подписаны, будем пока исходить из того, что "Магнезит" продан и назад пути нет.
Рублев простонал. Лобанов озабоченно покачал головой. - Потому попробуем зайти с другого боку. Послезавтра на "Коммунаре" годовое собрание. Повестки дня с собой, случаем, нет? Рублев медленно открыл "бардачок" и передал буклет из числа тех, что рассылают акционерам.
Денис погрузился в его изучение.
"Угу, угу", - филином ухал он. Наконец отложил буклет в сторону.
- На кого оформлена доверенность от "Магнезита", чтоб голосовать на "коммунарском" годовом собрании?
- На меня, само собой. Я ж у них там председатель Совета директоров.
- Когда "отсекли" реестр акционеров?
- Как и положено, за месяц.
- Стало быть, "Марсле" от своего имени участвовать на собрании не сможет!
- И что с того?! - рассердился Рублев. - Возьмут у зятька моего доверенность на голосование от имени "Магнезита", а мою аннулируют!
- Но ведь пока-то не аннулировали! Вот в чем фишка. Там как будто в повестке дня вопрос о дополнительной эмиссии!
Денис хитро улыбнулся, словно гроссмейстер, стоящий на грани поражения и вдруг обнаруживший тончайший, единственный ход, что переворачивает всю партию. И - заразительно захохотал. Рублев обнадеженно вскинул голову. - Нашел что-то?
Хохот Лобанова оборвался и перешел в надсадный, сотрясающий кашель. На глазах проступили слезы.
- Вот погань, не отстает, - сконфуженно пробормотал он. Будто отмахиваясь от несущественного, объявил. - Ладно, есть один нестандартный ход. Стремный, правда! Но только взвесь сперва - оно тебе надо?
Он испытующе глянул на Рублева.
- Не томи! - попросил встрепенувшийся Иван Васильевич.
Лобанов урезонивающе покачал головой:
- А ты бы не торопился. Сейчас - худо-бедно - сто "лимонов" оседает в вашей семейке. В той ли, иной пропорции, но меж собой договоритесь и деньги попилите. А если на мой вариант согласишься, ни денег не увидишь, ни акций, - одно пусто-пусто. Так стоит ли в запале горячку пороть?
Рублев с неожиданной силой ухватил Дениса за запястье:
- На всё пойду!
10.
Весть о продаже компании "Магнезит", владеющей контрольным пакетом акций крупнейшего в стране кондитерского холдинга, распространилась мгновенно.