- Не заморозите?
- А ты согрей. - Они давно обратили внимание на интересного, в приличном прикиде мужика, и уход его скандальной бабы показался очень кстати.
- Нет, девочки, я сегодня не по этой части, - огорчил их, поднимаясь, Забелин. - Может, как-нибудь в другой раз.
- Будем ждать, - со смехом послышалось из соседней аллеи.
Он присмотрелся: в темнеющем сквере накапливалась жизнь - недавно министр внутренних дел громогласно объявил, что переселит проституток с Тверской на Котельническую набережную. Не дожидаясь официального указания, законопослушные проститутки принялись заблаговременно осваивать новую территорию.
Великая сила случайности
Виктор Николаевич Астахов, все еще не решаясь поверить в удачу, в который раз, в силу привычки к тщательности, прошелся по составленной им компьютерной разграфке. Ошибки не было: только что волею случая он обнаружил документы, не уничтоженные, очевидно, по забывчивости их обладателя. А может, и не по забывчивости? За время знакомства с Александром Борисовичем Петраковым - улыбчивым хозяином этого кабинета - у Астахова составился образ бесконечно петляющего зверя. Кажется, что ни одно предложение в разговоре тот не закончил восклицательным знаком. Зато многоточий было в избытке. Такой человек ничего никогда не выбрасывает. В этом он видит свою силу. Но в этом же, - Астахов еще раз огладил найденную в нижнем ящике стола под пустыми картонными папками пачку векселей, - и его слабость. Приятная, что говорить, оказалась слабость. И дорогая! Вот она, великая сила случайности. Полез искать чистые листы бумаги. А окажись они на столе?
Он покачал документы на руке, мысленно оценивая их вес в долларах, удовлетворенно потянулся, еще раз глянул на часы, прикидывая, стоит ли немедленно позвонить Забелину или отложить звонок до утра. Выходило, что до утра. Во-первых, на часах оказалось аж около девяти вечера, а во-вторых, Астахов хорошо запомнил последнее совещание, на котором приготовленный им эффект был так беспардонно скомкан самим Забелиным. Нет, слишком важна сегодняшняя находка, чтобы суетиться. Да и самому не мешает сначала разобраться. Векселя на огромную сумму, выписанные институту, - это ж переворачивает весь баланс. Но незарегистрированные, спрятанные от посторонних глаз. В чем смысл? Надо успокоиться и все проанализировать уже дома.
Он запустил на принтер распечатку одной копии сенсационной выборки и тут же уничтожил файл. Оставалось решить, куда спрятать обнаруженное. Хорошо бы в сейф к Флоровскому. Но тот еще в семь заходил попрощаться. Астахов услышал звук открывающегося на пустом этаже лифта, быстро сунул векселя в запасной карман пиджака, поскольку времени дотянуться до лежащего на углу стола портфеля не было.
- Ба! Фининспектор! Все бдите? - В кабинет вошел Александр Борисович Петраков. Его радушная улыбочка, как и всегда, производила впечатление несколько тягостное, глаза за толстыми линзами очков едва угадывались.
- Извините! Меня тут на сегодня в ваш кабинет определили. - Астахов сделал движение подняться.
- Да какие меж нами счеты. Пользуйтесь. - Петраков удержал Астахова в кресле. - Тем паче теперь это и не очень мой кабинет. На днях освобожу. Снимают меня, если слышали.
- Слышал, - поколебавшись, признался Астахов.
- Вот такие дела. Работаешь, знаете, работаешь. Не жалеешь себя. За идею.
Петраков прервался, сообразив, что "за идею" перед налоговиком, который перед этим выпотрошил твое исподнее, - это перебор. Конечно, не совсем все выпотрошил - о списке запрашиваемых документов ему ежедневно докладывала главбух. Но и упирать на собственное бескорыстие не приходится. И хоть не рассчитывал застать въедливого налоговика в своем кабинете, да еще так поздно, момент договориться выглядел подходящим.
- А вы, слышал, вроде тоже закончили? Актиком, должно быть, скоро удивите?
- Акт еще составить надо.
- Понимаю, понимаю. Все свести, обсчитать. Определить, что на кого подвесить. - заметив некоторое смущение налоговика, Петраков радостно потер ладоши. - На меня-то много, поди, накопали?
Неудовлетворенный квёлым движением плеча, расстроился:
- Потому что работал много. Кто работает, тот всегда рискует. Согласны?.. Согласны. По глазам вижу. Да и как может быть иное? Другое дело - за риск и плата должна быть рисковая. Вот взять вашу, будем говорить, профессию... Вы позволите?
Астахов наконец поднялся и, воспользовавшись этим, Петраков незаметно перебрался в освободившееся кресло у стола.
- Профессия-то у вас непростая. Тут и знания нужны, и сила воли. Я про соблазны всякие. Есть ведь?
- Есть. - Астахов сконфуженно огладил несуществующий животик. - Я вот сладкое люблю.
- Сладкое. - Петраков хохотнул. - Ну, скажете. Хотя по большому счету все мы, мужики, сластены. И ничего в этом, к слову, зазорного. Жизнь! Было бы здоровье да мани на сладости. Вам, простите, сколько платят?
- Немного.
- То-то что. А ведь задумывались - соответственно ли психоневрологическим, так сказать, затратам? Будем говорить прямо.
- А будем? - При последнем слове Астахов несколько оживился. Но ненадолго.
Петраков вновь хохотнул:
- И так знаю: не по уму платят. Ведь какое усердие вы незаурядное выказали, чтобы всю нашу хозяйственную деятельность, так сказать, поднять. То вскрыли, о чем и сам подзабыл... А что думаете? Слежу. И с уважением. И ведь понимаю дальнейшее. Я о выводах.
- А что с выводами? Обсчитаю. Да и заключу.
- О! Хитрите. - Александр Борисович аж пальчиком потряс. - Тут ведь главное - угол зрения. Есть операция. Есть результат. А есть оценка результата.
- Ну. Это уже не к ревизору.
- Ой, и лукавый! Как раз к вам. Ведь тут как подать. Как подадите, так и сжуют. Улавливаете?
- Тонкий вы человек, Александр Борисович. Слушаю, слушаю, каждое слово вроде понятно, а вот общий смысл не могу уловить. Вы со мной как-нибудь попроще. Сделайте скидку на возраст.
- Работа моя тонкая... была. По краю ходил, чтобы институт тащить. Операции финансовые неоднозначно расценены могут быть... Понимаете? Да понимаете. Иначе б не работали. Потому и важно, как результат подать. А чтобы правильно подать, необходимо мои разъяснения получить.
- Да, конечно. Как только акт будет готов, я попрошу вас, как и других, дать необходимые письменные...
- Нет, нет, нет! Именно что не после и именно что не письменные. Ведь согласитесь, я ту подоплеку знаю, что, может, и ваш взгляд на предмет, так сказать, описания переменит. Вот в чем штука! А тогда и описание само несколько иначе может повернуться... То есть фактец, он есть. А вот с чем его, простите за каламбурец, съесть, это-то и требует объяснений. А уж последующие, будем говорить, читатели, да мы ли с вами не знаем? Вашу трактовку тиражировать дальше и будут. Как некую, знаете, заданность.