– А почему нет Ларисы Ивановны? Пусть заходит. У нас экономический разговор будет. И… – Принести вам смородинового чаю? – Калерия Михайловна дождалась снисходительного кивка.
– Я бы, если честно, тоже чая выпил, – попросил Коломнин и – осекся. Судя по озадаченному молчанию, он сморозил какую-то очередную бестактность.
Во всяком случае Калерия Михайловна разом закаменела лицом и вышла, не удостоив визитера даже поворота головы.
– Считайте, нажили врага, – шепнул Хачатрян. -Смородиновый чай по собственной рецептуре – это священнодействие, предназначенное исключительно для патриарха. Уж лучше бы вы сразу предложили ей почистить обувь.
Фархадов прокашлялся:
– Так что, готов уважаемый банк «Авангард» ссудить нам для окончания работ пять – семь миллионов? Думаю, этой мелочи хватит. Или нам придется в другом месте брать? Подобно тому, как вчера не сдержал изумления Коломнин, сегодня едва не поперхнулся Богаченков. Коломнин сделал незаметный жест успокоиться.
– Глубокоуважаемый Салман Курбадович, – обратился он. – Разговор у нас, похоже, долгий и…
– На долгие разговоры нет времени! Работать надо, – нетерпеливо перебил Фархадов.
– Мы затем и приехали. Поэтому позвольте мне начать все-таки немножно с другой стороны. Через два месяца подходит срок возврата вами пятимиллионного кредита, взятого у банка два года назад. И как раз, помнится, на завершение работ. Отсюда, простите за занудство, вопрос…
Прервавшись, Коломнин, и вместе с ним остальные, за исключением Фархадова, поднялись, – в кабинет вошла Лариса. Сегодня она была в официозе: с зачесанными за уши волосами, в строгом сером костюме и с приветливой строгостью на лице. Следом в кабинет протиснулась Калерия Михайловна.
– Шараева. Экономист, – представилась Лариса, усаживаясь на отодвинутый Фархадовым стул.
– Главный экономист, – подправил учтивый Мясоедов.
Фархадов неуловимым движением выказал Мясоедову свое одобрение. – Что у вас, Калерия Михайловна?
– Там, извините, Салман Курбадович, Витя Резуненко дожидается.
– И это повод, чтоб прерывать совещание?
– Наверняка клянчить пришел, – объявил Мясоедов. – Гоните вы его в шею, Калерия Михайловна.
– Он в третий раз на прием записывается, – напомнила Фархадову секретарша, демонстративно проигнорировав указание финансового директора.
– Да, да. Что ж, пусть зайдет, – поспешная реплика Мясоедова произвела на Фархадова обратное действие, – малейшая попытка давления заставляла президента «Нафты» поступать с точностью до наоборот.
– Это ненадолго, – успокоил гостей Мамедов.
В кабинет меж тем ввалился человек, с которым Коломнин познакомился накануне. На этот раз был он в джемпере, окольцовывавшем мощную шею. Пройдя на середину кабинета, оглядел собравшихся, как бы прикидывая, требуют ли правила приличия пожать руку каждому в отдельности или достаточно общего кивка.
– Что у тебя, Виктор? – поторопил Фархадов.
– Так, Салман Курбадович, сами знаете, – после того как «Нафта» отказалась от заказов на трубы, у меня резко упал оборот. Главное, была сделана предоплата. А на нее пришлось живые деньги занимать.
– Опять знакомые песни, – протянул Мясоедов.
– А у тебя все знакомое, – огрызнулся Резуненко. – Салман Курбадович, поверьте, если б не крайняя нужда…
– Что ты хочешь?
– Пусть этот, – он ткнул через плечо в Мясоедова, – хоть треть… четверть даже долга вернет! Иначе – задохнусь.
Фархадов перевел взгляд на Мясоедова. И во взгляде этом была просьба.
– Да где возьму-то?! – Мясоедов расстроенно всплеснул руками. – Все ведь до копейки давно расскирдовано. Сами знаете.
В подтверждение сказанного он даже карманы вывернул и эдак оттопырил. Чтоб и сомнений не оставалось, – именно до копейки.
– Силен ты, погляжу, чужие денежки скирдовать! – насколько учтив и пиететен был Резуненко с Фархадовым, настолько же непримирим и резок – с его заместителем.
– Что ты этим собственно хочешь сказать? За такие намеки, знаешь!.. – Мясоедов даже сделал движение подняться. Но Резуненко, будто только того и ждал, шагнул к нему. Рядом с массивным, но рыхлым Мясоедовым атлет Резуненко выглядел обломком скалы возле большой песчаной кучи.
– Ну, будет вам, – лениво оборвал склоку Фархадов. Он все видел и все оценил. – Иди, Виктор, я подумаю.
– Салман Курбадович, поймите. Если уж в такие дни к вам пришел, то… – Резуненко полоснул себя ладонью у горла и выдавился наружу.
– Изыщи, – коротко произнес Фархадов.
– Да Салман Курбадович! Если мы каждому просителю!..
– Он не каждый. Он друг Тимура был, – процедил Фархадов, заставив Мясоедова проглотить собственный всплеск. – Потому – изыскать!
– Попробую, конечно.
– Вот и пробуй, – разрешил Фархадов. – Так что за вопрос был у гостей?
– Да, вопрос, – Коломнин с трудом заставлял себя не смотреть на Ларису. – Так вот, почему из предполагавшихся двадцати километров трассы за два года проложено лишь пятнадцать, а деньги меж тем иссякли? В чем причина?
– О чем это он? – Фархадов неприязненно уставился на заерзавшего Хачатряна. Тот в свою очередь зыркнул на Коломнина:
– Я ведь объяснял. У компании имеются трудности.
– Я не твоих комментариев жду, Симан Ашотович. Ты мне отдельно отчитаешься, – осадил его Коломнин. Так что обидчивый Хачатрян стремительно переменился в лице. – Сейчас меня интересуют объяснения руководства «Нафты».
– А докладную написать не надо? – неприязненно съехидничал Мамедов. – Может, лично Салман Курбадовичу на ваше имя?
– Здесь нет поводов для обид, – Коломнин, даже не приступивший еще к расспросам, чувствовал себя несколько обескураженным от совершенно непонятного отпора. От более резкого ответа его удерживала даже не рука Симана, умоляюще сжавшая под столом ладонь, а более – нежелание преждевременно испортить отношения с Фархадовым. – Уважаемый Салман Курбадович, я никак не хотел и не хочу обидеть вас лично. Но согласитесь: мы ждем отчета об использовании своих денег. Это нормально для кредитора. С этим я послан. А вместо этого вы требуете выдать еще. Разве нам не о чем поговорить? Ведь если бы я, предположим, попросил лично у вас взаймы крупную сумму, вы бы наверняка поинтересовались, смогу ли отдать. И разве имел бы я после этого право обижаться?..
Это был неудачный пример. Надо все-таки соображать, когда имеешь дело с кавказцем.
– Возьми, сколько надо! – прежде чем Коломнин закончил фразу, бумажник Фархадова лег перед ним. Следом шлепнулось портмоне Мамедова. Едва заметно поколебавшись, придвинул свою барсетку и Мясоедов. Впрочем, таким образом, чтоб можно было незаметно утянуть ее назад.