– Решение о делах Фреймуса и Франчелли примет Высокий Суд. Но эта девочка опасна.
– Есть ли у тебя сердце, Талос? Она дочь Роберта, твоего сына…
– Она дочь Эдны Паркер. Из-за ее матери Роберт покинул Авалон. Из-за нее он погиб. Если Дженнифер помогли сюда попасть, она просто опасна. Если добралась сюда сама – она угроза всему миру.
Это значит, что она Видящая.
– Даже если так, с чего ты решил, что Дженни обладает перводаром?
– Мы живем среди вероятностей, для нас возможность равнозначна реальности. Дженни следует передать Лекарям, немедленно!
– Она под моей защитой.
– Не лукавь! Ты просто хочешь удержать контроль над перводаром. Вы слишком высоко поднялись, Ловцы, будет больно падать. И у твоих сил есть предел!
– О своих пределах я ведаю. Беда происходит тогда, когда кто-то решает, что ему не положен никакой предел, владыка Талос…
Библиограф Мимир работал. Он мерно поднимал и опускал сачок на длинной ручке, вылавливая заблудившиеся книги. Те сбились в стаю под самым куполом библиотеки Башни Дождя и вяло шевелили обложками.
Фокусник, свесив ноги, листал висящую в воздухе книгу.
– Что ты ищешь? – спросил Мимир, когда Марко со вздохом захлопнул том и легким жестом услал его прочь.
– Не знаю, – признался Марко. – Хроники начальных времен Магуса… их почти не осталось.
– В то время люди Магуса жили просто. История их не заботила, они сами были историей. А когда началась война с «темниками», вам стало не до хроник. Ваша Служба и Совет появились еще позже. Всего тысячу лет назад. Чего же ты хочешь?
– Правды.
Одна из книг рванулась прочь, прямо на факел голубого огня в центре свода.
Великан быстро повел сачком и пресек ее самоубийственный порыв.
Торопливо выхватил том, перелистал дымящиеся страницы, озабоченно качая головой. Захлопнул на замок и примкнул строптивый экземпляр на цепь у пояса.
– Прошлое похоже на подземелье, куда веками складывали вещи. Опасные вещи, – сказал великан. – А книга – тихая свеча и освещает малую часть подземелья. Зачем ты лезешь в черный подвал, юный Ловец?
Марко улыбнулся:
– Давно меня никто так не называл.
– Какая разница, сколько лет твоему телу? Твое сердце бьется так сильно, что я слышу его за стенами библиотеки. Так какой правды ты ищешь?
– Хочу понять, что произошло, когда был подписан Договор. Хочу знать, кто такие Видящие.
– Есть знание, которое может переломить хребет, – не сразу ответил великан. – Ты уверен?
– Больше, чем когда-либо, – твердо сказал Марко. – Больше, чем тогда, на Рюгене.
Мимир грянул сачком о доски, мостки зашатались, и Марко едва не улетел, успев ухватиться за перильца.
Стены библиотеки затряслись, книжные стеллажи содрогнулись от единого удара, когда тысячи книг разом сорвались с насиженных мест, заметались по гулкому колодцу, где закрутился вихрь бумаги, пергамента, кожи. Мимир протянул руку и выхватил из шелестящего потока неприметный том, утихомирил в костистой ладони, протянул фокуснику:
– Это лишь слабый след, но большего у меня нет. Первые не помнят и этого.
– Что значит – не помнят? – пальцы Марко дрогнули над книгой.
– Мы знаем, что было от начала времен до битвы на поле Тальтиу. И что было после, – сказал великан. – Но что случилось тогда, когда был заключен Договор, никто из первых не помнит.
– Никто?!
– Солнце победы клонилось на сторону первых, – хмуро сказал Мимир. – Вожди людей были повержены, семь владык фейри были непобедимы. Меч Нуаду [27] разил без промаха. Войска подступали к холмам, на которых стояли шатры людей. А потом… Один миг – и мир оказался иным, совсем иным. Вожди были повержены, скованы в Печатях, большинство из нас оказались в Скрытых землях, а те, кто уцелел, стали таиться во мраке.
Марко крепко держал книгу. Теперь он ее не отпустит.
– Обойди все Скрытые земли, опроси всех на Авалоне, перетряси всех, кто еще остался во Внешних землях, они все ответят тебе одно и то же, – сказал Мимир. – Я двести лет потратил на поиски ответа. Все впустую. Ответ – что же случилось на поле Тальтиу – надо искать у людей.
Книги возвращались на свои места, суетливо хлопая обложками, втискивались на полки. Мимир посмотрел вниз, и улыбка тенью промелькнула по его хмурому громадному лицу.
– Тадеуш пришел.
* * *
Дженни открыла глаза. Оказывается, она плакала. Отчего, почему, о ком? И сама не скажет – сон стремительно исчезал, таял, как снег под дождем, острая боль уступала место тихой печали, звонкой тишине внутри. И слезы высыхают на щеках.
Было ли это воспоминание о прошлом, которого не вернешь, или горькое предчувствие будущего? Дженни ни в чем не была уверена. Если бы Арвет был рядом, все было бы иначе.
Если бы он был рядом.
Свет сквозь частый оконный переплет дробил комнату на светлые прямоугольники.
Сколько она проспала?
Разве это важно…
Кажется, она уже просыпалась в этой комнате, встретилась с Марко и… потом заснула?
Возле кровати лежала стопка одежды, и Дженни взялась за нее с плохим предчувствием.
Так и есть.
Джинсы китайского пошива в стиле «раз мешок, два мешок, сверху будет ремешок». Растянутая толстовка а-ля «увидеть Гарлем и умереть». Тошнотворная футболка с покемонами. Кроссовки у кровати окончательно укрепили ее во мнении, что сегодня она будет выглядеть как подросток из бедной американской семьи, живущей в трейлере и питающейся скунсами и гремучими змеями, которые забегают и заползают к ним во двор.
Небольшой умывальник обнаружился в углу, вчера она его не заметила. Как ни старалась не глядеть, но все же оценила вид в зеркале на стене. И в раздражении вышла к деду.
Ветер бродил по комнате и ворошил бумаги на столе. Марко Франчелли швырял чайкам еду из распахнутого окна.
Дженни неслышно встала у него за спиной. Раньше они играли в подобные игры. Например, «проберись на кухню и укради печенье, чтобы дед в своей половине вагончика не услышал и шороха». Раньше…
Готовил ли Марко ее так к жизни в Магусе? Сколько в его действиях было любви, а сколько – расчетливого смысла?