Юки раскрыла новый веер: на синем поле закружились золотые листья – точно воды реки потекли, унося опавшую листву.
– Поверь, лучшей команды тебе не найти. У вас четыре дня до начала суда.
Дом на вершине холма был стар, труба треснула и покосилась, камни его стен давно просели и разошлись, и если бы не мох, затянувший дыры, то ветер бы вовсю гулял внутри. Впрочем, крыша, крытая каменной черепицей, еще удерживала дождь снаружи, а тепло внутри, а в маленьких окошках уцелели стекла, и этого было достаточно человеку, пришедшему с гор однажды днем.
Человек снес замок на двери, принес дров, разжег камин, швырнул туда добрую лопату угля, и в доме затеплилась жизнь.
Он поставил на старый стол большую клетку, накрытую тканью, налил воды в блюдце, насыпал…
С человеком пришел пес, серый, с рыжими подпалинами, он лег возле камина, вытянул лапы и стал смотреть в огонь.
Это был крупный пес, с мощной грудью и длинными лапами, он очень походил на волка – но разве волки ходят вместе с людьми?
В его глазах плясали отблески пламени, он положил морду на лапы и не шевелился.
Солнце уже опускалось за горы, с востока наползала ранняя серая мгла, там гремел гром, облака отарами небесных овец ползли в ущелья. Надвигался грозовой фронт.
Человек протер окна, вымел мусор из углов, достал из рюкзака початую бутылку виски и от души приложился. А после стал делать нечто такое, чего дом не видел очень давно, с самой зари своей юности.
Человек обошел вокруг дома, заключив его в двойной круг соли. Он просыпал все пороги и подоконники и щедро разбросал черные бобы снаружи перед дверью и окнами.
Вынул из рюкзака обрез дробовика, сел на стул, поставил бутылку на пол.
Впереди была еще одна бессонная ночь.
– Устал я, брат, – сказал Роджер Брэдли. – Сколько мы бегаем от этой твари? Два месяца, три? Четыре? Я сбился со счета. Хорошо, хоть ты перестал на меня бросаться. Хотя… – Роджер задумался. – Может, стоило тебя отпустить? В конце концов от судьбы не уйдешь, но ты бы прожил остаток жизни вольным волком. Только что делать с ним?
Он кивнул в сторону большой клетки:
– Эй, малыш, ты как?
Существо зашуршало, отозвалось переливчатым свистом.
Роджер нахмурился:
– Ему нужен воздух и вода Авалона. Здесь он не вырастет, не наберет полную силу. Верно, Дьюла?
Волк, повернув голову, смотрел в темноту за дверьми.
Роджер поставил бутылку, осторожно перехватил ружье. Подошел к окошку.
Там над горами сверкали молнии, кружился ветер. Вот он сбежал вниз, едва касаясь пятками зеленого склона, пронесся над домом, завыл в трубе, разыскал трещину, хлебнул теплого дыма, закашлялся, расхохотался да полетел дальше. А за ним пришел дождь, зарядил мелким, монотонным перестуком по крыше.
– Нет, брат, еще нет. Это только гроза.
Роджер сел на стул, прислонился к стене, положил дробовик на колени. Закрой глаза, Роджер, все в порядке, покой в доме твоем, пусть даже это твой дом всего на день, пели капли.
Закрой глаза, трещал огонь в камине, жизнь продолжается, и время отдохнуть, разжать пальцы на цевье ружья, откинуть голову на прохладный камень стены.
– Посторожи чуток, – пробормотал дрессировщик и прикрыл глаза – всего на минуту, как обещал себе, а потом он проснется, потому что эта тварь идет за ними, и Роджер не был уверен, что сбил ее с их следа в ущелье…
* * *
Человек в ярком халате вошел в зал, мягко ступая мокасинами.
– Надеюсь, ты плохо спал, колдун.
– Спасибо, вполне хорошо, – Фреймус посмотрел на посетителя. – Пришли просить о мире, старейшина?
Талос прошелся по комнате, оглядывая каменные стены, задержался возле стола. Посмотрел на потеки воска.
– Тысячи лет прошло. И ваша ненависть не утихла?
– Ненависть? – удивился колдун. – Мы не испытываем к Магусу ненависти. В чем смысл ненавидеть камень, мешающий тебе пройти, реку, разлившуюся на твоем пути? Вы нам мешаете, вы просто проблема. А проблемы надо решать.
Глаза Талоса потемнели:
– Это не получилось у твоих предшественников, не удастся и тебе.
– Окончательное решение вопроса Магуса не за горами. Что скажут твои эльфы, когда узнают, что Красная печать Фейри, которую твой род должен был охранять, по вине твоего сына…
Старейшина взмахнул рукой – и Фреймуса распластало по стене.
– Никто не найдет твоего тела, колдун, – процедил Талос. – Ты пытался бежать, и мне пришлось тебя убить!
Альберт Фреймус тяжело дышал, но взгляд его был спокоен, и это противоречие между мукой тела и тишиной духа выводило Талоса из себя. Колдун беспощадно и холодно смотрел на старейшину, будто продолжая размышлять.
Талос ослабил хватку, Фреймус с хрипом схватил воздух.
– Если я умру, – просипел он, – Темная ложа уничтожит все Магусы Внешних земель.
– Вы ошибка человеческой природы, – устало сказал Талос, опуская руку. – Вы сбили людей с пути.
– Мы указали им путь к могуществу, – колдун поднял стул, сел, принялся растирать грудь. – Так как мы будем решать нашу проблему?
– Мне нужны гарантии, – Талос смотрел на Фреймуса с ненавистью. – Мне нужны обе печати, которыми ты…
– Тсс! – колдун поднял палец. – Всякое слово рано или поздно попадает на Дорогу Снов. Имеющий уши может услышать.
Владыка Медного дворца скривился:
– Я не так глуп.
– Но слишком самонадеян, – заметил колдун. – Гордыня и привела к потере артефакта, о котором идет речь. Разумеется, я не отдам печати, иначе зачем я их собирал?
– Тогда будет суд!
– На котором все узнают, что владыка Талос еще больший преступник, чем Марко Франчелли? Тот хотя бы пытался помочь своей внучке, а ты допустил, чтобы твой сын передал темникам одну из семи реликвий Магуса?
– Что ж, если у меня нет выбора…
Колдун рассмеялся:
– Старейшина, не волнуйтесь, не надо таких жертв. Я пойду навстречу, учитывая ваше затруднительное положение. Вы меня отпустите, а я, так и быть, не буду выдвигать никаких претензий к Магусу.
– Отпущу?!
– Отпустите. И до Внешних земель проводите, и извинитесь за нарушение наших договоренностей. Иначе все узнают, что судья Талос Безупречный не такой уж безупречный.
Старик оперся о стену, черные глаза его сверкали.
– Мне нужны гарантии, – упрямо повторил он. – Не твое слово, а слово всей Темной ложи, что мир с Магусом будет нерушим. Тогда ты получишь свободу.