– Идём на сближение, – сказал Денис, понимая чувства экипажа, не отрывающего взглядов от экрана. Ему самому не терпелось подстыковаться к Окурку и «на ощупь» определить, что это такое.

Экипаж отреагировал благожелательным ворчанием. Даже Глинич, за всё время полёта не произнёсший ни одной фразы длиннее, чем в три слова (типа: я хочу есть), разразился тирадой, из которой явствовало, что «давно пора нанести визит хозяину Окурка и попросить его не дымить в Солнечной системе». По-видимому, главный эксперт по космическому мусору на борту «Быстрого» всерьёз полагал, что шутит.

«Быстрый» – такое название получил новый «челнок» класса «Ангара-2» – устремился к белой тростинке, с одного конца твёрдой и чётко видимой, с другого – расплывающейся сизым дымком длиной в две сотни километров. Вскоре её размеры заметно возросли, Окурок загородил почти всю переднюю полусферу обзора, и Денис включил торможение. Когда расстояние между кораблём и Окурком достигло всего километра с небольшим, «Быстрый» остановился.

– Чёрт возьми! – произнёс Абдулов, оглядываясь на командира; весь экипаж сидел на местах в скафандрах, что называется, «застёгнутых на все пуговицы», и лица штурмана Денис видеть сквозь бликующее забрало шлема не мог, но и так было ясно, что штурман изумлён.

Впрочем, остальные были удивлены не меньше.

Корабль повис, уравняв скорость со скоростью мчавшегося через Солнечную систему Окурка, возле его правого, самого твёрдого конца, имевшего почти строгую цилиндрическую форму, и теперь стало видно, что с торца этот цилиндр имеет впадину. Точнее – нечто вроде входа в тоннель. Окурок и в самом деле походил на выброшенную в космос каким-то гигантом папиросу!

– Мать честная! – сказал старлей Шилов, маленький, кругленький, вечно что-то жующий, но подвижный и быстрый, отличный специалист и юморист. – Кто сказал, что это комета? Это же издевательство над здравым смыслом!

– Феликс Эдуардович, что это, по-твоему? – спросил Абдулов.

Глинич не ответил. Он вообще говорил мало и в основном с аппаратурой, находя в её лице приятного собеседника.

– Подходим ближе, – предупредил Денис, включая двигатели манёвра. – Слава, посмотри внимательнее, мы здесь одни?

– Так ведь темно, ничего не видно, – сострил Шилов.

– Похоже, мы подошли первыми, – отозвался Абдулов. – Ни американцев не видно, ни китайцев, ни прочих жёлтых и зелёных человечков.

Шилов фыркнул:

– Ралли Париж – Дакар неожиданно выиграл российский истребитель Су-35!

Абдулов засмеялся.

– Сообщение на базу, – сказал Денис. – Вышли к объекту, приступаем к изучению.

– Есть, командир!

«Быстрый» облетел бело-сизый, весь покрытый ямами, дырами и наплывами – ни дать ни взять стеариновая свеча – цилиндр Окурка, завис над краем торца. Стало и вовсе очевидно, что это колоссальная труба с толстыми стенами, начинающими терять плотность в девяти километрах от торца и расплывающимися в дымно-сверкающий «кометный» хвост.

– Да, такого я никогда не видел, – заговорил вдруг Глинич.

– Неужели? – притворно удивился Шилов. – А я думал, что ты видишь подобные «окурки» каждый день.

– Что вы имеете в виду, Феликс Эдуардович? – спросил Денис.

– Материал Окурка… посмотри на дисплей анализатора… никакой это не композит…

Денис хмыкнул.

– Газовый конденсат?

– Конгломерат из замерзших водорода и гелия с вкраплениями лития и бора.

– Апейрон.

– Что?

– Первосубстанция древних греков.

– Вроде того.

– Внимание, радио с базы! – предупредил Абдулов.

В шлемах космонавтов после щелчка выплыл из тихого шелеста голос генерала Лещенко:

– Майор, будьте внимательны. Только что стало известно, что американцы запустили к Окурку свой новый шаттл, причём практически вслед за вами. Так что поторопитесь с исследованиями.

– Вот заразы! – пробормотал Шилов. – Нигде от них покоя нет.

– Берём объект на абордаж, – скомандовал Денис. – Начинаем работать.

«Быстрый» пошёл на сближение с Окурком.

4

Что произошло, сразу толком никто не понял.

Корабль вдруг подхватила какая-то чудовищная сила и понесла к устью трубы. Впечатление было такое, будто заработал пылесос, и поток всасываемого воздуха подхватил «челнок» с космонавтами, как соринку, втягивая его в трубу кормой вперёд.

– Полная тяга на оси! – отреагировал Денис, дублируя голосовую команду компьютеру нажатием кнопки включения форсажного режима.

Удар ускорения вжал тела космонавтов в спинки противоперегрузочных кресел.

Движение замедлилось. Но «ветер» был всё же сильней и продолжал толкать корабль в отверстие трубы. Вокруг выросли белёсые, покрытые голубовато-сизой изморозью и вкраплениями сверкающих в лучах Солнца кристаллов стенки трубы. Плазменный маршевый двигатель «Быстрого» не справлялся с действующей на корабль силой, его продолжало сносить в глубь трубы, и Денис включил все пять жидкостно-реактивных маневровых двигателей, понимая, что рискует лишить спасательный корабль свободы манёвра. Однако другого выхода не было. Надо было во что бы то ни стало выбраться на волю, в открытое пространство.

Корабль остановился, вибрируя всем корпусом. Ему не хватало какой-то малости, чтобы начать двигаться к близкому – всего в полукилометре – устью трубы, но этой малости энергоустановка «Быстрого» выжать из себя как раз и не могла.

Кончилось топливо в маневровых баках.

Корабль начал падать в глубь трубы.

И тогда Денис принял решение.

– Садимся! Слава – готовь гарпуны! Лёха – аварийные комплекты! Феликс Эдуардович – дублирующие системы!

– Есть! – дружно рявкнул экипаж.

Приблизилась округлая, в наплывах и вмятинах, внутренняя поверхность трубы. Корабль выстрелил два гарпуна. Оба вонзились в бело-синеватые бугры. Вспухли и рассеялись облачка газа.

– Ещё!

Абдулов навел кормовые гарпуны, предназначенные для аварийных ситуаций, выстрелил. Завизжали, разматываясь, тикуроновые тросы, остающиеся и в вакууме упругими и гибкими.

Корабль ощутимо упёрся в пространство, его понесло боком к волнистой впадине с множеством рытвин.

– Берегись!

Серия ударов, скрежет, затихающий свист. Погасли экраны обзора, мигнули и погасли светильники кабины, загорелись аварийные лампы. Последовало ещё несколько толчков, и наступила тишина и неподвижность.

– Поздравляю, приокурились, – мрачно сплюнул Шилов.

Загорелись экраны обзора.

Перед глазами космонавтов развернулась панорама внутреннего пространства трубы и близкий чёрный круг с россыпью звезд – выход в космос.