— Да, — сказал Эрленд.
— Вам придется посылать анализы за границу?
Эрленд кивнул.
— Вы не знаете, к нему в подвал приходили гости? Люди, не имеющие отношения к отелю?
— Здесь столько разного народа ходит. В отелях всегда так. Как в муравейнике, входят и выходят, поднимаются и спускаются, никогда никакого покоя. В колледже нам говорили, что отель — это не здание и не комнаты, и даже не обслуживание. Это люди. Отель — это только люди. Ничего другого. Мы обязаны их хорошо принять, чтобы они чувствовали себя как дома. Вот что такое отель.
— Постараюсь это запомнить, — сказал Эрленд и поблагодарил его за беседу.
Он справился, не появился ли Генри Уопшот, но тот еще не вернулся. Зато старший администратор пришел наконец на работу и поздоровался с Эрлендом. Еще один автобус, наполненный туристами, подъехал к отелю, и люди столпились в дверях. Администратор смущенно улыбнулся Эрленду и пожал плечами, как бы оправдываясь: мол, не его вина, что им не удается поговорить, лучше выбрать другое время.
Гудлауг Эгильссон работал в гостинице с 1982 года. Ему было тогда двадцать восемь лет. Он успел сменить несколько работ, в последний раз подвизался ночным сторожем в Министерстве иностранных дел. Когда было решено нанять швейцара в постоянный штат отеля, его приняли на это место. То было время расцвета туризма. Расширение отеля подходило к концу. Набирали персонал. Предыдущий директор не помнил точно, почему взяли именно Гудлауга. По его воспоминаниям, выбор кандидатов был невелик.
Гудлауг понравился директору. Он производил впечатление предупредительного и вежливого человека, прекрасного исполнителя и сразу же показал себя хорошим служащим. Был холост, ни жены, ни детей, что немного беспокоило директора, поскольку люди семейные обычно более надежны. С другой стороны, Гудлауг был не очень разговорчив и о своем прошлом не рассказывал.
Вскоре недавно нанятый швейцар пришел к директору и спросил, нет ли в отеле какого-нибудь помещения, которое он мог бы использовать, пока не найдет нового пристанища. Ему велели как можно быстрее съехать со съемной квартиры, и он вот-вот окажется на улице. Гудлауг выглядел удрученным. Напомнил директору о каморке в конце подвала, где он мог бы перекантоваться, пока не подыщет себе что-нибудь. Они пошли посмотреть помещение. Оно было забито всяким хламом, но Гудлауг сказал, что знает, куда все это пристроить на хранение, и что большую часть можно вообще выбросить.
Так вот и получилось, что Гудлауг — швейцар, а потом еще и Дед Мороз — вселился в кладовое помещение и прожил там до самой смерти. Директор отеля думал, что он проведет там максимум пару недель. Гудлауг и сам так говорил. Комната мало подходила для длительного проживания. Но он все никак не мог найти себе подходящее жилье, и в скором времени постоянное присутствие Гудлауга в отеле стало само собой разумеющимся фактом, тогда как его должность швейцара совместилась с обязанностями охранника. Со временем оказалось, что очень кстати иметь его под рукой и днем и ночью, когда возникают какие-нибудь неисправности, требующие умелых рук.
— Вскоре после того, как Гудлауг вселился в каморку, прежний директор ушел со своего поста, — завершил свой отчет о встрече Сигурд Оли, сидевший в номере у Эрленда. День клонился к вечеру.
— Ты знаешь почему? — спросил Эрленд. Он лежал на кровати и смотрел в потолок. — После ремонта отель расширили, набрали персонал, а он тут же ушел с работы. Тебе это не кажется странным?
— Я не допытывался. Спрошу у него, если ты считаешь, что в этом есть какой-то смысл. Бывший директор не имел представления о том, что Гудлауг разыгрывал роль Деда Мороза. Такая традиция сложилась уже после его ухода. Старик был искренне огорчен известием об убийстве Гудлауга в подвале.
Сигурд Оли обвел взглядом пустую комнату:
— Ты намерен встречать Рождество здесь?
Эрленд не ответил.
— Почему ты не возвращаешься домой?
Молчание.
— Наше приглашение все еще в силе.
— Спасибо тебе еще раз и передай привет Бергторе, — задумчиво проговорил Эрленд.
— Что ты раскапываешь?
— Тебя не касается, если я что-то… раскапываю, — огрызнулся Эрленд. — Мне надоело Рождество.
— Я, во всяком случае, хочу уйти домой, — сказал Сигурд Оли.
— Как продвигается пополнение семьи?
— Так себе.
— Проблема в тебе или в несовместимости?
— Я не знаю. Мы не ходили обследоваться. Но Бергтора постоянно заводит об этом разговор.
— Ты действительно хочешь ребенка?
— Да. Не знаю. Не знаю я, чего хочу.
— Который час?
— Около половины седьмого.
— Иди домой, — сказал Эрленд. — А я пойду посмотрю на нашего второго Генри.
Генри Уопшот вернулся в гостиницу, но в номере его еще не было. Эрленд попросил дежурного администратора позвонить ему в комнату. Потом инспектор поднялся к нему на этаж и постучал в дверь, но ответа не получил. Он подумал было, не заставить ли директора открыть номер, но для этого сначала нужно получить разрешение на обыск у судьи, что может затянуться до ночи. Кроме того, неизвестно, тот ли это Генри, с которым у Гудлауга была назначена встреча на 18:30.
Эрленд стоял в гостиничном коридоре и размышлял об имеющихся у него в запасе вариантах, как вдруг из-за угла вышел мужчина лет пятидесяти-шестидесяти и направился в его сторону. Он был в поношенной коричневой твидовой куртке, брюках цвета хаки и темно-синей рубашке с ярко-красным галстуком. Лысина на полголовы, но прядь поседевших волос старательно зачесана на проплешину.
— Так это вы? — спросил он по-английски, подойдя к Эрленду. — Мне сказали, что меня разыскивал один человек. Исландец. Вы коллекционер? Вы хотели встретиться со мной?
— Вас зовут Уопшот? — спросил Эрленд. — Генри Уопшот?
С английским у Эрленда было не очень. Он более или менее понимал этот язык, но говорил плохо. Вследствие интернационализации преступлений полицейских обязали пройти специальный курс английского языка, который Эрленд посещал и которым остался доволен. Он даже начал читать книги по-английски.
— Меня зовут Генри Уопшот, — ответил мужчина. — Что же вы хотели?
— Может быть, лучше поговорить в другом месте, — сказал Эрленд. — Зайдем в номер? Или?..
Уопшот посмотрел на дверь своего номера, потом на Эрленда.
— Может быть, лучше спустимся вниз в вестибюль? — предложил англичанин. — Что же вы хотите от меня? Кто вы?
— Давайте спустимся, — согласился Эрленд.
Генри Уопшот в замешательстве последовал за ним к лифту. Когда они спустились в вестибюль, Эрленд прошел к местам для курения около ресторана, и они уселись за столик. Тут же появилась официантка. Народ начинал собираться у буфета, который, на взгляд Эрленда, был не менее аппетитным, чем накануне. Они заказали кофе.