— Да кто ее знает.

— Презерватив не исключает возможности однополого секса, — подытожил Эрленд. — Внесем ясность. Ничего исключать нельзя с этим презервативом. Ты не спросил толстяка, почему он хотел вышвырнуть вон Деда Мороза?

— Разве директор хотел избавиться от него?

— Он так сказал, но не дал объяснений. Надо разобраться, что этот кит имел в виду.

— Записываю, — сказал Сигурд Оли, всегда имевший при себе записную книжку и ручку.

— Есть такие личности, которые очень часто пользуются презервативом, чаще других.

— И кто же? — Сигурд Оли вопросительно посмотрел на босса.

— Проститутки.

— Проститутки? — повторил Сигурд Оли. — Шлюхи? Ты полагаешь, здесь есть что-то подобное?

Эрленд покачал головой.

— Они выполняют труднейшую миссию в отелях.

Сигурд Оли встал и теперь переминался с ноги на ногу перед Эрлендом, который, очистив свою тарелку, снова бросал полные вожделения взгляды в сторону буфета.

— Гм-м, что ты собираешься делать на Рождество? — неловко выдавил наконец Сигурд Оли.

— На Рождество? — переспросил Эрленд. — Я… К чему ты клонишь? Что я буду делать на Рождество? А что я должен делать на Рождество? Какая тебе разница?

Немного поколебавшись, Сигурд Оли бросился в омут.

— Бергтора допытывается, не останешься ли ты один.

— У Евы Линд были какие-то планы. Что там замыслила Бергтора? Чтобы я к вам пришел?

— Э-э, я не в курсе, — сказал Сигурд Оли. — Женщины! Кто их поймет?

Тут он быстренько ретировался в подвал.

Элинборг стояла перед комнатой убитого и наблюдала за работой криминалистов, когда Сигурд Оли появился из мрака коридора.

— Где Эрленд? — спросила она, приканчивая свой пакетик с орешками.

— В ресторане, — ехидно фыркнул Сигурд Оли.

Более детальное исследование, проведенное ближе к вечеру, показало, что презерватив был покрыт слюной.

3

Криминалисты из технического отдела связались с Эрлендом, как только получили образцы. Он все еще находился в отеле. Место преступления в какой-то момент стало похоже на фотоателье. Вспышки то и дело озаряли темноту коридора. Труп засняли со всех сторон, сфотографировали все, что было в комнате Гудлауга. Затем покойника отправили в морг на Баронской улице для вскрытия. Криминалисты принялись собирать отпечатки пальцев в убежище швейцара и обнаружили, что их очень много. Отпечатки предстояло сравнить с уже имеющимися в полиции образцами. Нужно было снять отпечатки пальцев у всего персонала отеля, помимо того, сделанное криминалистами открытие требовало еще и сбора образцов слюны.

— А как насчет постояльцев? — спросила Элинборг. — Мы будем и их подвергать той же процедуре?

Она мечтала поскорее уйти домой и уже пожалела, что задала такой вопрос; ей хотелось закончить рабочий день. Элинборг трепетно относилась к Рождеству и соскучилась по своему семейству. Она украсила квартиру еловыми ветвями и мишурой. Напекла аппетитного печенья, которое уложила в коробочки и аккуратно пометила этикеточками. Она готовила такой вкусноты рождественские ужины, что молва о ее кулинарных способностях распространилась далеко за пределы многочисленного семейства. Главным блюдом на каждое Рождество был свиной окорок «по-шведски», который она вымачивала в рассоле двенадцать дней на балконе и о котором так пеклась, будто это был сам младенец Иисус в пеленках.

— Я считаю, нам следует исходить из того, что убийца — исландец, во всяком случае, на первый взгляд, — сказал Эрленд. — Пока что оставим в покое постояльцев. Отель в это время заполняется на период праздников, и вряд ли кто-то уедет раньше. Опросим их, возьмем образцы слюны и снимем отпечатки пальцев. Мы не можем запретить иностранцам уезжать из страны. Необходимы веские причины, чтобы остановить их. Так что для начала составим список гостей, находившихся в отеле в момент убийства, и не будем трогать тех, кто приехал позже. Попробуем упростить дело.

— А если все не так просто? — поинтересовалась Элинборг.

— Не думаю, что кому-либо из гостей известно об убийстве, — подал голос Сигурд Оли, которому тоже не терпелось вернуться домой. Бергтора, его жена, позвонила ему пару часов назад и спросила, когда он будет. Сейчас, мол, как раз самый подходящий момент и она ждет его. Сигурд Оли сразу же понял, что она подразумевала под «самым подходящим моментом». Они пытались завести ребенка, но ничего не выходило, и Сигурд Оли сказал Эрленду, что они подумывают об искусственном оплодотворении.

— Ты должен будешь вернуть банку? — поинтересовался Эрленд.

— Банку? — переспросил Сигурд Оли.

— Ну, склянку. Утром.

Сигурд Оли уставился на Эрленда, пока до него не дошло, что тот имел в виду.

— Мне не стоило делиться с тобой нашими проблемами, — процедил он.

Эрленд сделал глоток плохого кофе. Все трое устроились в кафетерии для персонала в подвальном этаже. Вход был закрыт, полицейские и криминалисты ушли, комнату опечатали. Эрленд никуда не спешил. Ему некуда было идти, кроме как к себе, во мрак своей квартиры. Рождеству он не придавал никакого значения. Это всего лишь несколько выходных дней, когда ему совершенно нечего делать. Может быть, дочь заглянет к нему и они отварят копченое мясо. Иногда с ней приходит и ее брат. Еще Эрленд обычно читает, как он это всегда делает, где бы то ни было.

— Вам пора домой, — сказал он. — Я тут еще немного поковыряюсь. Посмотрим, смогу ли я переговорить с этим старшим администратором, у которого ни для кого нет времени.

Элинборг и Сигурд Оли встали.

— С тобой все будет в порядке? — спросила Элинборг. — Ты не хочешь пойти домой? Рождество все-таки…

— Что это с вами? Почему вы не хотите оставить меня в покое?

— Рождество ведь, — проговорила Элинборг со вздохом. — Ладно, забудь.

Они с Сигурдом Оли развернулись и направились к выходу из кафетерия.

Эрленд просидел в задумчивости добрый час. Он обдумывал вопрос Сигурда Оли о том, где ему предстоит встречать Рождество. Он размышлял об Элинборг с ее опекой. Потом ему вспомнилась его берлога: кресло, раздолбанный телевизор и полки с книгами по всем стенам.

Иногда он покупал себе на Рождество бутылку «Шартрёз», ставил бокал рядом и читал об опасностях и смертях, случавшихся в те дни, когда люди отправлялись в пешие походы, а Рождество было временем, сопряженным с риском для жизни. Народ не поддавался ни на какие уговоры, когда речь шла о том, чтобы навестить близких и помериться силами с природой. Люди сбивались с пути и пропадали. А дома на хуторе рождение Спасителя оборачивалось кошмаром. Одних находили, других — никогда.

Такие вот у него, Эрленда, были рождественские сказки.