— Насколько я понимаю, никогда, — тяжело вздохнув, сказала она. — Это очень печальная история. Мама все рассказывала мне, какой дед был образцовый человек, какой удачливый бизнесмен, как он богател день ото дня, а потом… Потерял невесту. В один прекрасный день она бесследно исчезла. Просто взяла и исчезла. Хуже того, она была беременна.
Мысленному взору Эрленда немедленно предстала собственная дочь.
— И он затосковал, как теперь говорят, впал в депрессию. Перестал вести дела, забросил магазин и все прочее, и постепенно все его состояние растаяло, остался только этот дом. Умер в расцвете лет, можно сказать.
— При каких обстоятельствах исчезла его невеста?
— Народ говорил, она сгинула в море, — сказала Эльза. — Такие ходили слухи.
— У нее тоже была депрессия?
— Нет, такого про нее никогда не говорили.
— И тело так и не нашли?
— Нет. Она…
Эльза вдруг запнулась. Выражение лица изменилось, она словно бы угадала, куда клонит Эрленд, — и уставилась на него с недоумением, обидой и гневом одновременно. И заодно с видом оскорбленной невинности, даже покраснела.
— Что вы себе позволяете?! Да как вы смеете!
— О чем вы? — спросил Эрленд.
Удивительно, как лицо меняется в единый миг — только что была дружелюбна и вот уже видит во мне смертельного врага.
— Вы полагаете, это она! Это ее кости!
— Позвольте. Я не сказал ни слова. Я ничего не полагаю. Я впервые слышу об этой женщине. Мы представления не имеем, кому принадлежит найденный скелет. Совершенно преждевременно что-либо утверждать относительно обстоятельств, при которых этот скелет там оказался.
— А зачем вы тогда меня про нее расспрашиваете? Что вы такого знаете, чего я не знаю?
— Да ничего, разумеется, и что на вас нашло, в конце концов? — в недоумении ответил Эрленд. — Это вам самой пришло в голову, когда я рассказал про скелет. А я тут ни при чем. Но и то — ваш дед владел домом в двух шагах от места, где найден скелет. Вы мне говорите, что его невеста пропала. Так что ваша мысль совершенно естественная.
— Да вы с ума сошли! На что вы намекаете?!
— Да господь с вами, я ни на что не намекаю.
— Вы намекаете, что это он сделал! Что это Беньямин убил свою возлюбленную, и закопал ее, и никому не сказал за все эти годы и даже на смертном одре? Он, чья жизнь кончилась после ее исчезновения?
Эльза вскочила и стала ходить из угла в угол.
— Успокойтесь, пожалуйста, я ведь ничего не сказал, буквально ни слова, — в отчаянии взмолился Эрленд, думая, не допустил ли он и в самом деле какой бестактности. — Согласитесь, ведь я не сделал ровным счетом ни одного утверждения.
— Вы думаете, это она? Что это вы ее скелет нашли? Что это она?
— Да нет, конечно, — сказал Эрленд.
Это он просто так сказал, только чтобы успокоить истеричку. Черт его знает, чьи это кости, может, и правда той девушки, откуда я знаю. Но надо ее утихомирить, наверное, я все-таки как-то не так повел беседу. Она усмотрела намек, которого не было, и взбесилась, а жаль, мне нужна информация. Надо сменить тему.
— Скажите лучше, вы что-нибудь знаете про этот дом? Жил в нем, скажем, кто-нибудь лет этак пятьдесят — шестьдесят назад? Во время войны или чуть позднее. Наши архивисты никак не могут ничего найти.
— Боже мой, да как же вы смеете, — все кипятилась Эльза, не обращая внимания на вопросы гостя. — Что? Что вы сказали?
— Я спрашиваю, не знаете ли вы, не сдавал ли ваш двоюродный дед этот дом внаем, — пулеметной очередью выпалил Эрленд. — Во время войны в Рейкьявике был очень большой спрос на жилье, его не хватало, арендная плата подскочила до небес, и, возможно, ваш дед решил сдать этот дом кому-нибудь. А может, и продал вовсе. Вы ничего такого не слыхали?
— Да, мне говорили, что он сдавал этот домик, но кому, я не знаю, если вас это интересует. А вы меня простите, пожалуйста, я сорвалась. Просто это все… Что это все-таки за скелет? Целый скелет, говорите? Чей — мужчины, женщины, ребенка?
Так, кажется, чуть-чуть успокоилась. Вроде бы взяла себя в руки. Села обратно в кресло, смотрит на меня, в глазах вопрос.
— Судя по всему, скелет целиковый, но мы не раскопали его весь пока, — ответил Эрленд. — Скажите, ваш дед вел какие-либо записи, я имею в виду, деловые? Остались, быть может, бухгалтерские книги, какие-то бумаги?
— Еще как, подвал битком набит дедовским барахлом. Чего там только нет, ящики, коробки, шкафы — все набито его бумагами. Я не могла себя заставить все это выкинуть, а привести в порядок руки не доходили. Там внизу его письменный стол и архив. Может, кстати, вскоре у меня и появится время разобрать там все как следует.
Сказано с сожалением. Наверное, не очень-то она довольна своей текущей жизнью, в самом деле, пожилая женщина, одна-одинешенька в таком огромном доме, которому тоже почитай сто лет и который не она строила, а который ей достался в наследство. Эрленд огляделся. Может, и вся ее жизнь — не ее собственная, а досталась в наследство?
— Вы не будете против, если мы?..
— Да ради бога, копайтесь в подвале сколько вам угодно, — разрешила она и улыбнулась, думая о чем-то своем.
— У меня еще один вопрос возник, — сказал Эрленд, поднимаясь. — Вы не знаете, почему Беньямин решил сдавать домик? Дополнительный источник дохода? Едва ли таковой ему требовался в те времена — один этот дом, где вы живете, говорит, что денег у него было вдоволь. Потом, вы говорите, он забросил дела, но во время войны явно успел заработать достаточно, чтобы жить безбедно многие годы.
— Нет, я не думаю, что он сдавал жилье ради дохода.
— А зачем тогда?
— Мне кажется, его попросили. Когда во время войны в столицу потянулись толпы людей, им не хватало жилья, вы же сами говорили. И я думаю, он просто сжалился над кем-то и сдал этому кому-то дом.
— То есть, вероятно, он и вовсе не брал за дом платы?
— Не знаю. Нет, решительно не могу поверить, что вы думаете, будто это Беньямин…
Снова оборвала себя на полуслове, не может собственную мысль обратить в слова, так ей страшно.
— Я же сказал, я ничего не думаю, — повторил Эрленд и попробовал улыбнуться. — Мы только начали расследование, крайне непрофессионально было бы с моей стороны строить какие-то гипотезы на данной стадии.
— Я просто не верю, чтобы он…
— Оставим это. Скажите мне лучше вот что.
— Да?
— Есть ли у нее родственники?
— У кого?
— У невесты Беньямина. Кто-нибудь из ее родственников жив еще? Я бы хотел с ними поговорить.
— А ради чего? Зачем вам вообще заниматься этим делом? Я же говорю вам, он ничего плохого ей не сделал.