— И чем, собственно, я могу вам…
— В настоящее время мне поручено восстановить события семидесятишестилетней давности. Тогда случилась авария на одной шахте, погибли девять человек. И вот недавно родственники одного из шахтеров обратились с просьбой о предоставлении им пенсии. Я должен выяснить, насколько подобная просьба обоснованна с точки зрения закона. Вас, господин Янг, мне порекомендовали в городском Историческом обществе как ходячую энциклопедию по истории горного дела.
— Ну, мне явно хотели польстить, — расцветя улыбкой, сказал Янг. — И я польщен, не скрою.
Официантка принесла спиртное, и некоторое время мужчины уделили бокалам. Доннер во время этой паузы разглядывал развешенные по стенам фотографии серебряных королей начала века. Все лица были одинаково лупоглазы, как будто каждый фотографируемый пытался загипнотизировать поставленную перед ним фотокамеру.
— Скажите, господин Доннер, а разве можно просить пенсию через семьдесят шесть лет после несчастного случая?
— Вдова полагает, что она не получила всего ей причитающегося. — Доннер, совершенно не знакомый с пенсионным обеспечением, старался выбирать слова максимально осторожно. — У этой вдовы финансовые трудности, в семье неладно, в таком примерно духе…
— Понимаю… — сказал Янг. Он через столик выжидательно уставился на Доннера, поигрывая чайной ложкой. — Ну так и кто же из погибших в аварии на «Литтл Энджел» вас интересует?
— Вас не проведешь, — сказал Доннер, разворачивая салфетку.
— Нетрудно догадаться. Семьдесят шесть лет тому назад только на «Литтл Энджел» погибли девять человек.
— Меня интересует некто Брюстер. Янг сощурился, побарабанил пальцами по столу, затем вдруг просиял:
— Джошуа Хейз Брюстер, точно. Отец его Уильям Бак Брюстер, матушка — Хетти Мастерз. Сам он родился 4 апреля… извините, 5 апреля 1878 года в Сиднее, штат Небраска.
Глаза Доннера широко открылись.
— Откуда вы все это знаете?
— Я много еще чего знаю, — улыбнулся Янг. — Видите ли, горные инженеры, или, как их называли в прошлые времена, Команда в ботиночках — это своего рода небольшой клан, где все друг друга знают. Горная инженерия — это одна из немногих профессий, которую, как правило, сыновья наследуют от своих отцов, а когда приходит время жениться, то женятся на сестрах или дочерях других горных инженеров.
— Не хотите ли вы сказать, что состоите в родственных отношениях с этим Джошуа Хейзом Брюстером?
— Это мой родной дядя, брат матери. Я бы угостил вас еще стаканчиком, если вы не против, господин Доннер.
Янг подозвал официантку, заказал спиртное, затем сказал:
— А никаких вдовушек, как вы изволили выразиться, которые бы просили себе пенсию, господин Доннер, тут у нас нет и быть не может.
— У лжи короткие ноги, — сказал Доннер с виноватой улыбкой. — Вы, пожалуйста, извините меня за весь этот вынужденный маскарад.
— Так в чем же ваша настоящая проблема?
— Я бы предпочел пока об этом не распространяться.
— Но вы действительно из правительства?
Доннер показал ему свое удостоверение.
— Но я могу хотя бы спросить, почему вы заинтересовались моим давно умершим дядей?
— Я бы предпочел не распространяться, — повторил Доннер. — Во всяком случае, не сейчас.
— А что именно вас интересует?
— Все, что вы можете рассказать о самом Джошуа Хейзе Брюстере и той давней аварии на «Литтл Энджел».
Официантка принесла спиртное и салаты. Доннер вынужден был признать, что в этом ресторане неплохо готовят. Они ели молча. Когда Янг очистил свою тарелку и вытер тонкие седые усы, он удовлетворенно вздохнул и откинулся на спинку дивана.
— Дядя был типичным горным инженером начала века. Европеец, из среднего класса, увлеченный своим делом. Такой же, как многие его коллеги. Он был типичным инженером, и если чем и отличался, так это своим маленьким ростом всего пять футов два дюйма. В начале века романист написал бы про него примерно так: это был хорошо образованный, хорошо сложенный редкостного бесстрашия джентльмен, в котором все, от идеально вычищенных ботинок до шляпы а-ля Медведь Смоки, выдавало идеального горного инженера.
— У вас он получается кем-то вроде персонажа мыльной оперы.
— С той только разницей, что мой дядя был не персонажем, но вполне живым человеком, так сказать, — уточнил Янг. — Это в наши дни автоматизировали всю отрасль, а когда работал дядя, горный инженер должен был быть тверд как скала, должен был знать в совершенстве профессии механика, электрика, инспектора, металлурга, геолога, юриста, должен был уметь находить компромисс между скаредными управляющими и тупыми работягами. Только такие широкопрофильные и смелые инженеры могли тогда работать на шахте. И как раз таковым был Джошуа Хейз Брюстер.
Доннер внимательно слушал, вертя в руках бокал с виски.
— После окончания школы в Мейне, — продолжал Янг, мой дядя работал на шахтах Канады, Австралии, России. В f908 году он возвратился в Рокиз и был назначен управляющим «Сор Рок» и «Буффало», это были две шахты в Лидвилле, они принадлежали группе французских банкиров, которые ни разу не побывали в Колорадо, а слали распоряжения сюда из своего Парижа.
— Французы владели шахтами на территории Соединенных Штатов?
— Именно так. Они наводнили капиталами весь западный мир, эти французы. Чем только они не занимались! Тут вам и добыча золота, и разведение скота, и торговля недвижимостью… Назовите любую отрасль промышленности — и можете быть уверены, что туда вложены французские капиталы.
— Как вы думаете, что заставило Брюстера после долгого перерыва открыть шахту «Литтл Энджел»?
— Это, скажу я вам, загадочная история. Шахта гроша ломаного не стоила. Например, неподалеку от «Литтл Энджел», за триста ярдов, находилась шахта «Алабама Барроу», которая приносила до двух миллионов чистого дохода, пока грунтовые воды ее не уничтожили. До двух миллионов, заметьте! «Литтл Энджел» не имела и приблизительно такой выработки. Она была вообще зрящным предприятием. — Янг отхлебнул из бокала и посмотрел на свою выпивку, как будто на ее поверхности разворачивались, как на экране, события тех далеких лет. — Когда мой дядя впервые заявил, что собирается открыть «Литтл Энджел», все, кто был в курсе, удивились не на шутку. Да, господин Доннер. Джошуа Хейз Брюстер слыл редкостным аккуратистом, уж если он что-то предпринимал, каждый его шаг был тщательно просчитан — до вероятной прибыли включительно. Он позволял себе играть с судьбой только в случае, когда у него на руках оказывались сплошь козыри. Для него было немыслимо публично обнародовать такой необдуманный проект. Все расценили это как поступок сумасшедшего.
— Может, ему было известно что-то такое, чего не знали другие?
Янг отрицательно покачал головой.