Сэндекер обвел взглядом помещение.
— А уютненько здесь у вас, ничего не скажешь… Только я никак не могу понять, зачем понадобилось устанавливать оборудование именно в гимнастическом зале? Не лучше ли было воспользоваться для этот о капитанским мостиком?
— Нарушение традиции — это да. Однако на то имелись свои причины, — ответил Питт. — На мертвом корабле капитанский мостик уже, по сути, без надобности. В то же самое время, гимнастический зал тут расположен как нельзя более удобно, посередине корабля. Отсюда равно близко что до кормы, что до носа… Кроме того, гимнастический зал рядом с вертолетной площадкой, на крыше отсека первого класса. Чем ближе к истокам, тем проще работать.
— Хочу спросить вас, — сказал Сэндекер, — не собираетесь ли вы тут втихаря заниматься боди-билдингом? И для этого выбрали спортивный зал?
Взгляд адмирала Сэндекера вдруг упал на кучу различного хлама, который был собран в аккуратную кучу около носовой стенки зала. Сэндекер направился туда, подошел и принялся рассматривать останки того, кто прежде был пассажиром или же членом команды «Титаника».
— Интересно, кем был этот бедолага?
— Теперь уже не узнаешь, — откликнулся Питт. — Можно бы установить по зубным пломбам, однако попробуй теперь сыщи медицинские карты дантистов начала века.
Сэндекер присел на корточки и внимательно рассмотрел тазобедренный сустав.
— Господи Боже, это была женщина! — воскликнул адмирал.
— Именно, — подтвердил Питт. — Она или же была одной из пассажирок первого класса, которая даже не пыталась спастись, или эта женщина ехала четвертым классом и пришла сюда, когда все шлюпки были уже спущены на воду.
— Еще какие-нибудь останки нашли?
— Знаете, у нас, собственно, и времени-то не было как следует посмотреть… Один из людей Спенсера вроде нашел скелет около камина в холле.
Сэндекер показал взглядом:
— А там что такое?
— Через эту дверь можно пройти к главному трапу.
— Пойдем, проводишь меня.
Они прошли на крышу первой палубы и оттуда посмотрели вниз. В просторном холле были видны раскиданные столы и стулья, диванчики и диваны. Изящные линии поручней почти не были повреждены и поражали чистотой и изысканностью дизайна. Стрелки больших бронзовых часов застыли, показывая 2:21.
По ступеням, покрытым толстым слоем океанского ила, Питт и Сэндекер прошли в одну из просторных гостиных. Вид помещения поразил обоих. Сюда почти не проникал солнечный свет, и густой полумрак усиливал гнетущее впечатление, которое создавала беспорядочно валявшаяся по углам некогда очень дорогая мебель. Осторожно, чтобы не наступить на что-нибудь, они продвинулись футов на тридцать в глубину, натолкнулись на целую гору обломков мебели и металла и сочли за благо вернуться в гимнастический зал.
В тот момент, когда они переступили порог единственного на корабле мало-мальски обжитого помещения, склонившийся над приемником человек распрямился и повернулся в их сторону. Это был Джиордино.
— Я как раз думал, куда это они исчезли. Недавно был разговор с парнями из «Ураниус Ойл», они спрашивали, как там дела с их подлодкой…
— Скажи им, что как только мы придем в Нью-Йорк, поставим «Титаник» в сухой док, то первым делом займемся «Дин Фантом». Вытащим подлодку, сразу же и вернем, — сказал Питт.
Джиордино понимающе кивнул и повернулся к пульту.
— И вообще, пускай коммерческая служба собачится из-за их лодки. У нас есть дела поважнее, — заметил Сэндекер. — Да, джентльмены, я хотел спросить. Вы не думаете, что событие настолько важное, а в горле настолько сухо у всех, что следовало бы исправить эту очевидную диспропорцию. Хоть по глотку-то, черт побери…
— Вы сказали — по глотку, — оживился Джиордино.
— Да, я сказал — по глотку, — подтвердил свое предложение Сэндекер и из каких-то потайных карманов своего плаща извлек две бутылки. — Чтобы никто потом не говорил, что Джеймс Сэндекер не оказал должного внимания команде.
— Бойся адмиралов, дары приносящих, — вполголоса произнес Джиордино.
Сэндекер с явным сожалением посмотрел на Джиордино и мечтательно произнес:
— В старое доброе время за такие слова, адресованные старшим по званию, наглецов заставляли в шторм забираться на самый верх мачты.
— Точно! — с явным энтузиазмом подтвердил Драм-мер. — А если они благополучно забирались и спускались на палубу, для них еще было такое воспитательное средство, как килевание. Знаешь, что это такое?
— Все, запугали, — Джиордино поднял руки. — Слова теперь против начальства никогда не скажу. Если, разумеется, начальство это будет изредка вспоминать, что мне время от времени не худо и выпить.
— Не много же тебе нужно, сынок, — со вздохом сказал Сэндекер. — Ладно… Джентльмены, я прошу определиться, кому — что. Тут у меня поллитровка «Джек Дэниелз», которую любят все простые парни на свете, и поллитровка «Катти Сарк» — для городских пижонов. Давайте стаканы, чашки, кружки — у кого что в наличии. И не стесняйтесь, адмирал от чистого сердца угощает.
Джиордино не заставил себя просить дважды: направлен на импровизированную кухню и принес оттуда одноразовых стаканчиков по числу собравшихся в гимнастическом зале. Когда всем налили, Сэндекер поднял стакан:
— Джентльмены, предлагаю первую выпить за легендарный «Титаник». Да не будет никогда более мир праху его!
— Давайте, давайте за «Титаник»!
— Именно!
— Верно…
Выпив, Сэндекер опустился на раскладной стул, подлил себе еще и, маленькими глотками потягивая спиртное, оглядел собравшихся тут парней. Среди всех этих ребят были два агента русской разведки, и Сэндекер мысленно прикидывал, кто именно мог бы быть шпионом…
Генеральный Секретарь ЦК КПСС Георгий Антонов потягивал свою трубку и через табачный дым поглядывал на капитана Превлова.
— Должен признаться, капитан, у меня пока весьма смутное представление об этом начинании.
— Мы самым тщательным образом рассмотрели все прочие варианты и остановились на этом как на единственном, — сказал Превлов.
— Но ведь тут есть свои опасности, — тактично напомнил Антонов. — Едва ли американцы будут сидеть сложа руки, когда узнают, что их бизаний украден.
— Я думаю, товарищ Генеральный Секретарь, как только бизаний окажется в наших руках, мнение Америки вообще не будет иметь никакого значения. Нам главное — успеть захлопнуть дверь у них перед носом.
Генеральный Секретарь сложил руки на груди. За его спиной на стене висел огромный портрет Ленина.
— Мне решительно не нужны никакие международные скандалы, капитан. Надо бы обставить все таким образом, чтобы мировое общественное мнение было бы на нашей стороне.