Но вместо ответа я повела Шарля в спальню. Шарль словно ждал этого приглашения, и, как можно быстрее закрыв дверь, взял меня на руки и понёс на кровать.
– Наташенька, я тебя никогда не брошу, – говорил он, стаскивая с меня платье. – Ты не подумай, что я испугался своих родителей. Мы пока всё равно будем жить вместе, а они со временем поймут всю серьёзность наших чувств и дадут нам разрешение на брак.
Сняв с меня платье, он быстро разделся и прошептал:
– Наташа, ты такая красивая.
Когда он стянул с меня трусики, я подумала, что могу называться красавицей с большой натяжкой, ведь у меня изрезаны губы и руки. Мне было больно целоваться, так как на губах были глубокие порезы и с них тоненькой струйкой сочилась кровь. Шарль слизывал кровь с моих губ и покрывал моё тело многочисленными поцелуями. А я терпела боль только для того, чтобы доставить Шарлю удовольствие. Мне хотелось хоть чем-то отблагодарить его за любовь и хорошее ко мне отношение. Но у меня ничего не было. Ничего, кроме моего тела…
Шарль был очень ласковым и нежным, совсем не таким, как Егор. Егор был грубым не только в жизни. Он был грубым даже в постели. Просто получал то, что ему было нужно, и совершенно не заботился о том, чтобы мне было хорошо. Я с ним испытывала оргазм только тогда, когда была под дозой. Шарль являлся полной противоположно–стью Егору. Он пытался проникнуть в самые потаённые места и сделать всё возможное, чтобы я извивалась от страсти.
Я не знаю, сколько времени мы занимались любовью, но я испытала столько наслаждения, сколько не испытывала раньше.
– Я люблю тебя, – прошептал Шарль, нежно поглаживая мои соски. – Я всё равно на тебе женюсь.
– Твои родители лишат тебя наследства.
– Ну и пусть. – Шарль помолчал и тут же добавил: – А я нужен тебе без наследства?
– Конечно, нужен, – поспешила заверить его я.
– Тогда поженимся и поедем… Забыл, как это место называется? О, Байкал!
Я рассмеялась и стала рисовать пальцем незамысловатые узоры на груди Шарля.
– А что, на Байкале, правда, красивее, чем в Ницце?
– Ну, там совсем другая красота.
Шарль ласково гладил моё тело.
– Наташа, а ты специально сегодня так себя при моих родителях вела? Ты не хочешь за меня замуж, потому что считаешь, что я должен жениться на девушке своего круга?
– Шарль, я хочу за тебя замуж. Просто ты многого не знаешь.
– Почему ты не хочешь мне ничего рассказать?
– Потому, что я боюсь тебя потерять.
Спустя какое-то время мы вновь занялись любовью. В тот момент, когда я была сверху, интуитивно повернула голову к входной двери и увидела стоящего в дверях Егора. Он стоял словно вкопанный и смотрел на меня несчастными глазами, а его лицо перекосило от душевной боли. Я же громко стонала от наслаждения. Мы с Шарлем стали единым существом и одновременно получили мощный оргазм. Когда всё закончилось и я снова посмотрела на дверь, Егора уже не было.
Мы проговорили с Шарлем до полуночи. Чем дольше мы говорили, тем всё больше и больше я чувствовала раздражение. Это значит, что мне требовалась новая доза кокаина. Меня вновь зазнобило. Я села на кровати и попыталась унять сильную дрожь. Не получалось. Демон, сидящий внутри меня, стал требовать дозу и не хотел ничего слушать.
– Почему ты вся дрожишь? Ты замёрзла? Иди ко мне под одеяло. Иди, я тебя согрею.
– Мне нужно выйти на несколько минут.
– Наташенька, не оставляй меня одного. Давай спать.
– Я недолго, – кивнула я и увидела летящую на меня птицу, которой, конечно же, не было.
Я отмахнулась от птицы и прокричала:
– Пошла отсюда!
– Наташа, ты чего?
– Почему в комнате птицы летают? Окна закрывать надо. Она ведь и клюнуть может.
– Кто она-то?
– Птица.
– Наташа, у тебя галлюцинации. Скажи, ты чем-то болеешь? Что с тобой творится?
Я встала и со словами: «Я сейчас приду» направилась к выходу.
– Ты в туалетную комнату? Она здесь. Не нужно никуда идти. Вон дверь.
– Я хочу встретить папу. По-моему, он приехал.
– Так оденься. Куда ты голая-то пошла?
– Точно. Забыла совсем.
Я спешно оделась и на ватных ногах вышла из комнаты.
Открыв дверь в комнату Егора, я увидела, что он лежит на полу и не двигается. Подойдя к нему ближе, я села на корточки и заметила валяющийся рядом с ним пустой шприц.
– Егор, что с тобой? Ты кололся?
– Наташка, я умираю, – прохрипел Егор, и изо рта у него пошла пена.
– Что случилось? Как тебя спасти?
– Это передоз.
– Передозировка?
– Да…
– А зачем ты так много себе вколол?
– Потому, что ты оказалась права. Мне уже ничего не поможет. Быть может, только смерть…
Я посмотрела на исколотые вены Егора и схватилась за сердце.
– Господи, ты кололся! А я даже не знала…
– Да так, баловался иногда. Я увидел тебя с французом и вколол себе побольше дури. Я видел, что тебе было с ним хорошо. Лучше, чем со мной. Ты не жалей меня, Наташка, не надо. Я всё равно никому на этом свете не нужен. Я ждал тебя. Очень ждал. Боялся, что ты не успеешь, и я не скажу тебе самого главного.
– Что ты хотел мне сказать?
– Я полюбил тебя, Наташа. Честное слово, полюбил. Ты будешь счастлива. Обязательно будешь. Ты ещё молодая. Ты сможешь, и у тебя всё получится. Прости меня за всё. Если сможешь, прости. А если не простишь, то я пойму…
У Егора было редкое дыхание. Он дышал через раз. Его кожа была синюшного цвета. Это было вызвано тем, что его дыхание было угнетено. Зрачки были точечными и не реагировали на свет.
– Наташа, – прохрипел Егор, глядя перед собой в одну точку. – Больше тебе ничего не угрожает. Я позвонил своим товарищам и приказал им уничтожить запись, на которой ты признаёшься в убийстве Игоря.
– Врёшь! – крикнула я и смахнула слёзы.
– Слово мужика. Я хочу, чтобы ты была счастливой. Я никого никогда не любил, а с тобой я узнал, что это такое.
– Меня не посадят в тюрьму? – не могла я поверить своим ушам.