– Нет, – пробурчал араб и бросил в мою сторону взгляд, полный ненависти. – Только я в Сибирь не хочу. Я хочу проверить наши чувства в Хургаде, – сказал Хасан, рассматривая большущие груди Клавы, обтянутые прозрачной кофточкой. Они были похожи на настоящие шары, каждый из которых весил килограммов пять, не меньше.
– Смотри мне, – Клава показала перепуганному арабу кулак и покрутила им у его носа. – Если ты настоящий мужик, пусть не сибиряк, а египтянин, но все равно мужик, то ты за свои слова отвечать должен! Если обещал жениться, то женишься. Только попробуй раздумать! Во мне, между прочим, сто сорок килограммов живого веса. Я сибирячка с крутыми нравами. Будешь себя плохо вести – удавлю, как таракана. Ты, я смотрю, еще совсем молоденький. Ты какого года выпуска?
– Как это? – не понял Хасан.
– В каком году ты родился? – пояснила Клава.
– Мне двадцать пять лет.
– Молоденький совсем, как я и думала. Ну ничего, я тебя воспитывать буду. Сделаю из тебя нормального сибирского мужика с арабскими корнями. Сейчас модно молодого мужа иметь. А чем я хуже других? Почему я должна одна свой бабий век прозябать?! Так что, дружок, ты от своих слов не отвертишься! Я твою лавку хорошо запомнила. После ужина приеду, чтобы был при полном параде. А то рубашонка у тебя какая-то грязная, пообносился ты здесь совсем. Неухоженный, нечищеный, пыльный какой-то. Надо тебя продезинфицировать, хорошенько почистить, побрить, подстричь, надушить – будешь на человека похож. Так что, Хасанчик, со мной шутки плохи! Я баба серьезная, конкретная, одним словом. Ежели тебя после ужина в твоей лавке не будет, то я ее с разбега завалю, честное слово. Большие убытки потерпишь. Беспорядков наделаю – мама родная! Мы, сибирячки, шутить не умеем. Сровняю твою лавку с землей – и точка.
– Клава, ничего не нужно рушить, – взмолился Хасан и убрал свою руку от мясистого бедра Клавы. – Я просто хочу тебя любить. Не надо ничего рушить!
– Если будешь себя хорошо вести и выполнишь все, что обещал, – то твоя лавка выстоит, – пообещала грозная Клава.
– Клава, будь осторожна. Арабы очень хитрые, – крикнула я ей вслед и пошла к машине Ахмеда.
– Эх, где наша не пропадала! – махнула рукой Клава и, наклонившись к Хасану, сдула пыль с его головы. – Какой же ты у меня неухоженный! Тебя бы пропылесосить не мешало. Если бы я знала, что тебя встречу, то с собой пылесос бы привезла. Бедняжка, как же вам тяжело здесь без нормальных женщин. Какие ж вы здесь запущенные, с душком неприятным. Ну ничего, я в порядок тебя приведу. Ты у меня пахнуть будешь весенней свежестью, а то подпрел весь…
Ахмед был очень зол на меня, и я попыталась ему все объяснить.
– Там русскую женщину дурят – должна же я была ее предупредить. Она – моя соотечественница, и мне не хочется, чтобы она наступила на те же грабли, что и я.
– Зачем тебе ей помогать? Зачем ты лезешь в чужие дела?
– Потому, что она русская! – с вызовом в голосе ответила я.
– Она пляжная женщина и приехала сюда за сексом.
– Она приехала сюда на отдых и шла бы своей дорогой, если бы этот говорун Хасан не стал ей лапшу на уши вешать. Язык у вас у всех подвешен – дай бог каждому! Наверно, самая основная наука, которую изучают в ваших школах, – болтология.
– Хасан разозлился на тебя. Он не любит, когда мешают его работе. Он может тебе отомстить.
– Ах, у вас это называется работой! Буду знать. Значит, для Хасана это обычные трудовые будни. Впрочем, как и для моего супруга тоже.
– Нельзя так делать, как сейчас сделала ты. Люди выполняют свою работу, а ты им мешаешь.
– А я думала, что работа продавца заключается в том, чтобы продать свой товар, но, оказывается, я ошиблась. В принципе, одно другому не мешает.
– Хасан не любит, когда ему мешают, – твердил Ахмед, набрав скорость.
– Послушай, ты что, хочешь, чтобы я разбилась? – перепугалась я не на шутку. – Куда ты так быстро едешь?! Я понимаю, что у вас здесь не существует правил дорожного движения и что при желании ты можешь и поперек дороги ехать, но не стоит забывать, что ты не один.
Как только Ахмед сбросил скорость, я немного успокоилась, села поудобнее и спросила:
– А ты что, знаешь этого Хасана?
Ахмед утвердительно кивнул головой.
– Вы здесь, наверно, все друг друга хорошо знаете. Прямо не Хургада, а деревня какая-то. Все арабы – братья. Все русские туристки – обязательно пляжные девки. Но ты знаешь, мне кажется, что на этот раз Хасан влип по самые уши.
– С чего бы это?
– С того, что русская Клава – женщина очень серьезная. Такие, как она, слов на ветер не бросают, в отличие от твоего Хасана. Она просто сгребет его в охапку и повезет в Сибирь исполнять обязанности супруга.
Вся эта история развеселила меня, и я рассмеялась. Хоть по большому счету смеяться мне было не над чем: мои дела обстояли самым что ни на есть паршивым образом. Скорее всего это был нервный и истеричный смех. Ахмед тоже не понял моего веселья и посмотрел на меня подозрительным взглядом. Он не понимал, чему я радуюсь. Муж крутит роман с другой женщиной, у меня нет ни денег, ни документов, и вообще я хожу по лезвию ножа, потому что в любой момент Ахмед может упрятать меня в тюрьму. В такой сложной ситуации я еще чему-то радуюсь, хотя сама не понимаю – чему.
Когда мы приехали к отелю, Ахмед поставил свой мини-грузовик на стоянку и сказал, что будет ждать меня в машине. Я посмотрела на стоящего у входа грозного полицейского и осторожно спросила:
– А кто же меня в отель пустит? Я же в нем не живу. У меня потребуют карточку гостя.
– Возьми с собой пляжную сумку и уверенно проходи мимо полицейского. Сделай вид, что ты здесь живешь.
– А если он меня не пустит?
– В этом отеле нет системы «все включено», поэтому должен пустить.
– А если не пустит? – стояла я на своем.
– Если не пустит, то я посажу тебя в тюрьму, – решил прекратить мои пререкания Ахмед и тут же добавил: – Если он не поверит, что ты живешь в этом отеле, и попросит тебя предъявить карточку гостя, то вернешься ко мне в машину, я дам тебе денег. Сунешь ему деньги и пройдешь.
– Так, может, ты мне сразу дашь денег?
Природная жадность Ахеда дала о себе знать, и он отрицательно покачал головой.