Боб внимательно смотрел на меня. Мне показалось, что он мне не верит, но выяснять причину моего вранья ему тоже не хочется.
— Я вам сочувствую, — сказал он. — Вы собираетесь подавать в суд?
— Подавать в суд?
— Да, на этого рабочего.
— Нет. То есть может быть. Не знаю, если честно, меня вся эта ситуация несколько смущает.
— Если хотите, можете сейчас идти домой. Вам, наверное, лучше сейчас отдохнуть.
— Ничего страшного. У меня на сегодня много работы, и мне не хочется откладывать. Не беспокойтесь, я чувствую себя нормально. Работе мое состояние не помешает.
Несмотря на две чашки черного кофе, мне с трудом удавалось не заснуть. От кофеина пульсирующая боль в моем разбитом лице стала только сильнее. Включив компьютер, я дважды проверил почтовый ящик и с радостью обнаружил, что в нем нет новых писем с угрозами.
Я сделал несколько звонков, но было ясно, что поработать сегодня не удастся. Я был очень расстроен, поскольку мне ничего так не хотелось, как придать своей карьере ускорение, но делать было нечего. К тому же я прекрасно понимал, что во всем виноват сам — не нужно было напиваться. Я решил во что бы то ни стало продолжать ходить на собрания «Анонимных алкоголиков» и наконец признаться себе в том, что серьезно болен.
Я очнулся от того, что кто-то похлопал меня по плечу. Я не соображал, где нахожусь, но потом узнал Боба.
— Идите домой, Ричард, — вам нужно отдохнуть.
— Простите, — пробормотал я, еще не вполне соображая, — я не хотел…
— Давайте обсудим это как-нибудь в другой раз. Идите домой.
Дома на автоответчике было два сообщения из офиса Полы. Первое — от Шейлы, ее секретарши. Шейла спрашивала, собирается ли Пола сегодня быть на работе. Второй звонок был от Криса, начальника Полы. Серьезным, озабоченным тоном Крис сказал, что она «была нужна» ему на утреннем совещании, и просил Полу позвонить сразу, как только она получит сообщение.
Не появиться на работе без звонка было очень непохоже на Полу. Наверное, она провела день с Дагом. Я представил себе их вместе — голые потные тела в постели, — но тут же постарался об этом не думать.
Отис по-прежнему вел себя странно — лаял и рычал. Видно, еще не отошел от того, что творилось здесь накануне. Я ласково потрепал его по голове, и он ненадолго притих, но потом снова взялся за свое.
Я отдал бы все на свете, чтобы Пола вернулась домой, но я понимал, что теперь от меня ничего не зависит. Если она больше не любит меня и хочет быть с другим, ничего поделать с этим я не могу. Но если она все еще любит меня и согласна вместе со мной работать над нашими отношениями, то со своей стороны я приложу к этому все усилия. Теперь слово за ней.
Я разделся, лег в постель и тут же отрубился. Проснувшись, я все еще чувствовал себя разбитым, но, к счастью, похмельные синдромы исчезли. Было начало шестого. Я по-прежнему переживал, что пришлось рано уйти с работы. Наверное, я выглядел как законченный идиот, и завтра обязательно нужно будет попросить у Боба прощения.
Отис не унимался.
— Ну хватит, успокойся, ради бога, — прикрикнул я на него.
В ответ он только громче залаял. Чаша моего терпения переполнилась. Я отвел его в кабинет и запер дверь. Он лаял, но звука было почти не слышно.
Я заказал ужин в китайском ресторане и поел прямо из коробочек перед телевизором. Тут же, на диване, я заснул и проснулся от телефонного звонка.
— Пола дома?
— Кто ее спрашивает? — сонно спросил я.
Молчание продолжалось довольно долго, потом мужской голос сказал:
— Даг Пирсон — помнишь, мы с вами играли в теннис в Стокбридже.
Я еще не совсем проснулся и не сразу врубился, а потом сообразил: мне звонит Даг, парень, который, судя по всему, последние двадцать четыре часа без остановки трахал мою жену.
— Какого черта тебе нужно?
Внезапно сон как рукой сняло.
— Пола дома или нет? — спросил он.
Да он совсем очумел, этот тип, — звонит сюда как к себе домой!
— Я поражаюсь твоей наглости.
— Я хочу поговорить с Полой.
— Ее нет.
— А где она?
— Тебе лучше знать.
— Мне нужно с ней поговорить.
— Я сказал, ее нет. И если ты еще раз сюда позвонишь…
— Не советую бить ее, — сказал он. — Если ты ее хоть пальцем тронул, клянусь Богом, я тебя убью.
— Бить ее? Да ты что, охренел!
— Она к тебе никогда не вернется. Между вами все кончено, хочешь ты этого или нет.
— Это мы еще посмотрим.
Даг положил трубку. Я с такой силой шмякнул телефон о журнальный столик, что выскочили батарейки. У меня голова шла кругом. Просто не верилось, что у Дага хватило наглости звонить мне домой.
Потом я остыл, но мысль о Поле не давала мне покоя. Если она не с Дагом и сегодня не пошла на работу, то где же она, черт возьми? Она могла переночевать в гостинице, но почему она до сих пор не позвонила мне, своему шефу — вообще кому-нибудь?
Я вспомнил мэйл: СОЗНАЙСЯ, ИЛИ БУДЕТ ХУЖЕ! А вдруг тот, кто посылал эти сообщения, похитил или убил Полу, потому что я так и не признался в убийстве Майкла Рудника? На первый взгляд, эта мысль казалась абсурдной, но, с другой стороны, какая-то связь здесь непременно должна была быть. Пола исчезла после того, как я получил угрозы, и это не могло быть простой случайностью.
Я пошел на кухню, попил тепловатой воды прямо из-под крана. Когда я возвращался в гостиную, то в столовой увидел на стуле, возле стола, сумочку Полы и замер на месте. Пола могла оставить ее дома, если бы ненадолго отлучилась в магазин или по делам, но чтобы она пошла без нее на работу — такого не случалось никогда.
Теперь я был практически уверен, что случилось что-то ужасное. В городе у нее не было близких друзей — таких, к кому она могла бы попроситься пожить. Допустим, что у нее любовник, о котором я понятия не имею, — но все равно то, что она ушла так надолго без своей сумочки, было невозможно.
Я подумал, что можно начать обзванивать больницы или даже позвонить в полицию. Потом решил успокоиться — наверняка этому должно было быть какое-то простое объяснение. Возможно, Пола взяла на день отгул, чтобы побыть одной. Может быть, она позвонила в офис, но произошла путаница, и ее коллеги не получили ее сообщения. В любую минуту Пола могла появиться дома.
Примерно полчаса я мерил шагами прихожую и коридор. Надежда, что с Полой ничего не случилось, постепенно слабела. В девять часов я уже всерьез собрался звонить в полицию. Мне меньше всего сейчас хотелось опять общаться с ними, но я понимал, что дорога каждая минута и что своим промедлением я подвергаю Полу опасности.