Я взяла пистолет обеими руками и пошла по коридору вдоль стены, глядя в темноту.
Вдох, еще один.
Я подошла к ванной и открыла дверь. Боковым зрением я видела расплывчатое бледно-желтое пятно — занавеска Казалось, она висит прямо в воздухе. Я водила пистолетом туда-сюда, а свободной рукой ощупывала пространство перед собой, которого не видела.
В ванной никого не было.
Отвернувшись, я нацелила пистолет на комнату Лэйси. Мне была видна лишь размытая линия света под дверью. Возможно, это свет от телевизора. Я тянула руку, пока не нащупала ручку, а потом изо всех сил распахнула дверь. В центре комнаты передо мной возникло голубое свечение от экрана. Я водила пистолетом из стороны в сторону, пытаясь сфокусировать боковое зрение. Ничто не двигалось. В дочкиной спальне царила тишина, но я не знала, чем она объясняется — тем, что я ничего не слышу, или тем, что внутри ничего нет. Я сделала еще один шаг, и моя нога обо что-то зацепилась. Сердце бешено заколотилось.
— Лэйси, — прошептала я. Упав на колени, чтобы не поменять угол жидкости внутри детектора, я начала шарить по полу, пока мои руки не нащупали препятствие. Тафта. Платье с конкурса. Я подняла его, словно могла защитить свою девочку, собирая ее вещи, но остановилась и позволила платью выскользнуть из рук.
Я вышла из дочкиной комнаты и двинулась по направлению к своей, расположенной в конце коридора. На стене справа развешаны семейные фотографии. Я считала их, дотрагиваясь одной рукой, а второй сжимала пистолет, с каждым шагом погружаясь все дальше в семейную историю. Кровь вытекала из уха и капала на блузку. Пот смешивался с крошечными частичками пыли и щипал глаза. Казалось, коридор уплывал от меня, тонул в беспросветной мгле.
Я попробовала нащупать дверь, но она исчезла в темноте, словно ее отрезали. Я прижалась к стене и постаралась вытереть глаза от пота и пыли, но это не помогло.
Дыши. Сделай вдох и иди.
Спиной я чувствовала рамку от фотографии. По форме я догадалась, что это снимок маленькой Лэйси, сидящей на плечах у отца.
Я слышала, как глухо колотится сердце, его стук напоминал удары кулака об стену. Я потрогала детектор и почувствовала через него вибрацию сердца, словно кто-то зажег запал.
— Я все еще здесь, сукин сын, — прошептала я.
Казалось, что-то мелькнуло в темноте в нескольких сантиметрах от моего лица. Я чиркнула дулом пистолета. Все равно что целиться сквозь чернила. Пусто.
Я провела рукой по стене, пока не добралась до дверной коробки, а потом и до ручки. Сколько времени прошло? Тридцать секунд? Минута? Слишком много.
Одним движением я повернула ручку и бросилась в темноту перед собой. Дверь распахнулась, и впереди замаячило расплывчатое пятно света. Я видела вместо своей спальни бледно-серый квадрат с ореолом света по краям. Я озиралась по сторонам, не опуская пистолета, в поисках хоть какого-то намека на движение, на свет, на все, что угодно, что подскажет мне, где Габриель.
— Лэйси! — заорала я.
Услышав чей-то голос, я повернулась направо. В паре метров от меня включился телевизор.
— Лэйси, где ты?
За моей спиной раздался сдавленный плач. Я повернулась и пошла на звук, вытянув руку, чтобы найти то, чего не видят глаза. Шаг, другой, но рука ничего не нащупывала.
— Лэйси, подай голос, если можешь.
Еле слышный крик пытался пробиться через кляп.
— Лэйси, попробуй еще раз.
В этот раз звук был еще тише.
Я сделала еще один шаг и тут почувствовала на своей шее чье-то теплое дыхание. Резко повернувшись, я нацелила пистолет на мутное серое пятно передо мной.
— Я знаю, кто ты, Габриель, или ты предпочитаешь, чтобы я называла тебя Филиппом? Сдавайся. Дом будет окружен в считанные минуты.
Что-то мелькнуло справа, и я нажала курок. Телевизор взорвался и окатил меня осколками и горячим воздухом.
Я отпрянула, направив пистолет влево.
— Гаррисон! — завопила я.
Мимо меня проплыл запах дешевого одеколона Габриеля, я стремительно развернулась, но ничего не увидела.
Его пальцы скользнули по моей щеке.
Я снова начала поворачиваться, но уже знала, что опоздаю. Я повернулась не в ту сторону. Габриель стоял за моей спиной, его холодная ладонь сжималась вокруг моего горла, а второй он схватил мою руку с пистолетом.
— А ты так и не выбрала, — прошептал он мне на ухо.
Его рука еще крепче схватила меня за горло, я ощутила, как ногти впиваются в кожу.
— Интересно, правду ли говорят о слепоте? Все остальные чувства обострились? Чем пахнет страх? Одиноко ли в темноте?
— Отправляйся в ад, там тебе самое место!
— Любое место можно превратить в ад, лейтенант. Спальню, кухню, мусорный бак… Особенно для этого дела подходят больницы.
— Ты умрешь, и все будет совсем не так, как описано в твоем жалком дневнике. Никто не будет тебя бояться, люди даже не узнают, как тебя зовут. Твоя затея провалилась!
Его рука сжалась сильнее.
— Да что ты знаешь обо мне? Ничего! — Его голос дрожал от злости.
Габриель сделал два судорожных вдоха, как животное, стоящее над телом своей жертвы. Он сильнее, чем я думала. Выкрутив мою руку, он приставил пистолет к своей голове.
— Убей меня. Нажми на курок, ад ждет.
Мой палец напрягся, но я остановилась. Нет, все не может быть так просто. Во что он теперь играет?
— Нет.
Габриель прижал меня к себе и прошептал на ухо:
— Ты знаешь, как легко отнять жизнь? Как охотно многие молят об этом?
Я крепче сжала рукоятку и со всей силы вдавила ствол в его висок.
— К твоей дочери привязан таймер, от которого отходят три провода.
Я ощутила пульс на его шее своей щекой. Медленный, почти спокойный, как у рептилии.
— Если отсоединишь правильный, она будет жить. А если нет — убьешь свою собственную дочь.
Я еще сильнее прижала дуло к его голове.
— Тебе ведь хочется этого, да? Хочется прочувствовать… Хочется получить власть. Как всем нам… Убей меня… Выпусти пулю мне в башку… В компании и умереть не грех…
Мой палец снова напрягся.
— Я больше не играю в твои игры. Какой провод?
Габриель покачал головой:
— Что ты за мать?
Приехали. Это единственный вопрос, на который я не знаю ответа.
— Скажи мне, какой провод, или…
— Ты убьешь собственное дитя.
— Почему я должна доверять тебе?
— Потому что мне понравилось быть членом твоей семьи.