— Я что-то не так сказал? — он тут же почувствовал мою реакцию и заметно напрягся.
— Я считаю, что еще рано думать над этим вопросом.
— А мне кажется, что с этим не стоит тянуть. К сожалению, я сейчас безработный. Деньги нам сейчас ой как необходимы.
Я еще раз посмотрела на Хенка и подумала о том, что просто так он меня не отпустит. Поэтому будет лучше, если я не стану выяснять с ним отношения и высказывать все, что я о нем думаю. Все, что мне хочется сказать Хенку, я скажу позже, когда вернусь на родину и доберусь до Интернета. Уж тогда-то я оторвусь от души!
Нужно усыпить его бдительность и играть по его правилам. Ночью я должна обязательно обыскать дом, найти паспорт, кошелек, обратный билет с открытой датой и улететь из страны.
Чтобы пустить пыль в глаза, Хенк даже купил мне мороженое, которое, если честно, не лезло мне в горло. Хотя гулять по центру города было намного приятнее, чем по кладбищу.
А затем мы зашли в кофе-шоп, уютно расположились и принялись ждать официанта. Надо же, а я и не думала, что Хенк способен потратиться на кафе и предложить что-нибудь вкусное. Но я в очередной раз ошиблась. Оказывается, в этом кафе не кормили, а предлагали разные виды марихуаны на выбор.
— Давай выкурим по косячку? — предложил мне Хенк.
— Я не курю эту гадость.
— Да как ты можешь называть марихуану гадостью?
— Я вообще не понимаю, как можно зайти в кафе и заказать себе косячок марихуаны. Нормально тут у вас!
— Да, у нас и в самом деле неплохо, — язвительно заметил Хенк.
— А у нас, вообще-то, за такое можно и срок получить.
— А у нас кури — не хочу. В Голландии разрешены «легкие» наркотики.
— А что, наркотики еще бывают «тяжелыми»?
— Конечно. Все наркотики делятся на два типа. Первые — это героин, экстази, кокаин, ЛСД. Они действительно довольно сильно калечат человека. А вот вторые, которые у нас разрешены, марихуана и гашиш, вредят здоровью ровно настолько, насколько вреден алкоголь. Поэтому марихуана считается у нас «легким» наркотиком. Она официально разрешена, и вот в таких кофе-шопах можно выбрать себе косячок и неплохо оттянуться.
— А на улице тоже можно курить марихуану?
— Курить марихуану на улице считается дурным тоном. Зачем курить ее на улице, если для этого есть кофе-шопы? Продажа и покупка травы на улице уголовно наказуема. Закон также строг к тем, кто увлекается «тяжелыми» наркотиками. Можно загреметь на вполне приличный срок. Кстати, любой человек в нашей стране может иметь при себе тридцать граммов марихуаны для личного пользования.
— Весело тут у вас! Я-то думала, ты меня перекусить пригласил, а ты, оказывается, пригласил не перекусить, а покурить.
— У нас разрешены не только легкие наркотики, но и проституция, — с гордостью произнес Хенк. — У женщин, занимающихся проституцией, есть даже свой профсоюз. Проститутки получают зарплату, выплачивают налоги и ждут пенсии. Эта профессия относится к сфере обслуживания. Кстати, правительство заботится об условиях труда жриц любви. Некоторые публичные дома награждены знаком качества, потому что в них отлично обслуживают и они соответствуют всем требованиям безопасности и комфорта.
— А с криминальной обстановкой у вас тут как обстоят дела?
— Самая сложная криминальная обстановка в Амстердаме. Этот город считается столицей преступности и наркогородом номер один. Поэтому гулять в темное время суток лучше не по любому району, да и сумочку лучше держать покрепче.
Как только Хенк принялся курить марихуану, я пристально посмотрела на двух молодых людей, сидящих за соседним столиком, и осуждающе покачала головой. То, что молодые люди принадлежали к сексуальному меньшинству, не вызывало сомнений. Но я не могла не обратить внимания на то, что они вели себя чересчур вызывающе: прилюдно целовались взасос, говоря друг другу нежные и ласковые слова.
— Ну, что ты на ребят уставилась? — одернул меня Хенк и вновь затянулся. — Ты что, голубых не видела?
— Видела. У нас их тоже полно. Но только они вот так чересчур откровенно себя не ведут.
— В нашей стране официально признан гомосексуализм и разрешены однополые браки. Может, у ребят медовый месяц. Они пришли марихуаны покурить и полабзаться, а ты на них уставилась. Некрасиво.
— А им красиво так себя вести в общественном месте?
— У нас это нормально, пойми. Голландцы — очень терпимый народ, и все гомики едут сюда, чтобы узаконить свои отношения.
— Бардак тут у вас, — только и смогла сказать я. — Полный бардак. Даже горячую пищу есть нужно вечером. Есть ее в течение дня считается дурным тоном, а если еще и хлеб к супу попросишь, то и вовсе на тебя посмотрят, как на сумасшедшую. У вас тут через одного должны быть гастриты и язвы. Питаетесь всухомятку. У нас едят днем, а после шести стараются не есть для того, чтобы не растолстеть, а у вас весь день голодными ходят, а наедаются на ночь. И откуда только здоровье будет? Есть днем — дурной тон, а курить марихуану в общественном месте очень даже нормально. И это называется культурой!
Когда мы вышли из кофе-шопа, у Хенка заметно поднялось настроение. Он купил себе бутылочку пива и по-хозяйски обнял меня за плечи.
— Мне казалось, что те, кто курит наркотики, не пьют пиво, — осторожно заметила я и убрала руку Хенка со своего плеча.
— Еще как пьют! Мы не просто пьем пиво, а даже очень серьезно пьем. Между прочим, в Амстердаме к концу рабочего дня устанавливают переносные писсуары, потому что все выпили слишком много пива.
Вернувшись домой, мы с Хенком сели есть, попутно обсуждая «нашу дальнейшую жизнь». Хенк открыл себе бутылочку пива и налил мне бокал вина.
— Что-то мне после вчерашнего ничего не хочется, — я отодвинула от себя бокал, вспоминая свое ужасное утреннее самочувствие.
— Да ладно тебе! От одного бокала ничего не будет. Тем более ты сегодня так понервничала. Было бы неплохо снять нервное напряжение.
— Возможно, ты прав.
Я сделала глоток вина и подумала о том, что меньше всего на свете я хочу секса с Хенком, а ведь как только мы ляжем в кровать, он будет ко мне приставать. Нужно сказать, что у меня очень сильно болит голова, низ живота и в любую минуту могут начаться месячные. Главное дождаться, чтобы Хенк побыстрее уснул, и, дай-то бог, чтобы его сон был как можно более крепким.