— Она подала официальный иск против меня либо против управления? Или, может, она собирается судиться и со мной, и с управлением полиции Лос-Анджелеса?
— Пока еще не подала. Но мне звонил ее адвокат... помимо прочих людей, которые выступили в ее защиту. Он поднял большой шум, Пит, и намекнул, что я должен строже следить за своими сотрудниками.
— О, господи! — Декер усилием воли заставил себя прекратить играть желваками на скулах. — Ладно. И чего же вы от меня хотите?
— Если бы речь шла о ком-то другом... — начал Стрэпп и умолк.
Некоторое время оба полицейских молчали.
— Беда в том, — заговорил после паузы капитан, — что вы, насколько я понимаю, не намерены идти на попятную. Что ж, если она действительно подаст иск, я ничем не смогу вам помочь — вы должны будете пройти все официальные процедуры, предусмотренные для таких случаев.
— Я знаю.
— Вы считаете, что Жанин Гаррисон оказывает на вас давление, чтобы помешать вам заниматься расследованием? А может, ею движут чувства отвергнутой женщины, пытающейся отомстить за нанесенную обиду? Или она просто ненормальная?
— Возможны все три варианта.
— Ладно, выкладывайте, что у вас есть.
Декер вынул блокнот и принялся подробно докладывать о ходе расследования. Начав с того, что Харлан Манц застрелился, держа пистолет в весьма странном положении, он рассказал Стрэппу о несоответствии траекторий полета пуль версии об убийце-одиночке, о количестве произведенных выстрелов и о том, сколько обнаружили в ресторане пустых магазинов. Затем он в деталях воспроизвел свою беседу с Жанин — и то, как она отложила встречу на час, и то, как ее дружелюбие сменилось враждебностью, когда он вернулся. Упомянул он и о многомиллионном наследстве Жанин Гаррисон, и о ее интересе к теннису, и о ее знакомстве с Харланом Манцем. Наконец, Декер счел нужным сказать, что ему пока не удалось установить, насколько близко они были знакомы, но выяснением этого он как раз и занимается.
— Из того, что у вас есть, нельзя сделать никаких определенных выводов, — подвел итог докладу лейтенанта Стрэпп.
— Разумеется. Именно поэтому я и продолжаю расследование. Имелись бы у меня сведения или улики, позволяющие сделать какие-то определенные выводы, моя работа была бы закончена.
— То, чем вы располагаете, не дает вам права обвинять в убийстве кого бы то ни было, а тем более родственников погибших.
— Я ни на кого не указываю пальцем, я просто собираю улики. Обвинять — это дело окружного прокурора. Вы не хотите узнать, что мне удалось выяснить?
— Валяйте. — Капитан уже явно успокоился.
— У меня есть свидетели, которые утверждают, что пули летели со всех сторон.
— Они были до смерти испуганы.
— Само собой. И если бы мы опирались только на показания свидетелей, я бы не стал за это цепляться. Но, изучив заключения судмедэкспертов, мы увидели, что траектории полета пуль не вяжутся ни с положением, в котором должен был по идее находиться стрелок, ни с версией о самоубийстве.
Впервые с начала разговора в глазах Стрэппа появился интерес.
— В чем именно вы видите несоответствие?
— Получается, что Харлан, кончая жизнь самоубийством, держал оружие примерно в двух с половиной футах от головы.
— Некоторые люди бывают не в силах приставить ствол к своему виску.
— Ну хорошо, я согласен на расстояние в шесть дюймов... но тридцать? У меня длинные руки, однако даже мне трудновато было бы отставить руку с пистолетом на два с половиной фута, а потом из этого положения прицелиться себе в висок
— А какой длины руки у Харлана?
— Если считать вместе с плечом, от шеи до кончиков пальцев — примерно три фута. Но не надо забывать, что для того, чтобы застрелиться, ему нужно было согнуть запястье, иначе он не смог бы направить ствол оружия себе в голову, а это укорачивает расстояние, которое прошла пуля, прежде чем попасть в цель, на длину его кисти. Я не хочу сказать, что это совершенно невозможно, но, несомненно, весьма необычно.
— Что еще?
— Количество стреляных гильз значительно превышает емкость пустых магазинов.
— Не исключено, что часть магазинов в суматохе просто не нашли.
— Сэр, все ваши возражения в принципе не беспочвенны. Но детали, о которых говорю я, накладываются одна на другую. Поэтому я решил пойти дальше и задал себе вполне логичный вопрос, а именно: чем можно объяснить подобные несоответствия?
— Наличием второго стрелка.
— Совершенно верно. — Декер старался не показывать своего возбуждения. — Первым делом я сконцентрировал внимание на Харлане Манце. Мы знаем, что произошедшее в ресторане «Эстель» не было ограблением. Но если это не ограбление, не выходка сумасшедшего, который в конце концов прикончил и самого себя, то чем это могло быть? На мой взгляд, здесь уже начинает вырисовываться вероятность того, что мы имеем дело с нападением, целью которого было убийство какого-то конкретного человека.
— Продолжайте.
— Дальше идут одни предположения. Мне кажется, заказчик убийства нанял не только Харлана, но и еще одного киллера. Таким образом, в нападении участвовали двое. А потом тот, второй, расправился с Харланом — либо по своей инициативе, либо согласно заранее намеченному плану.
— Заговор в духе фильмов Оливера Стоуна, — заметил капитан ничего не выражающим голосом.
Декер оставил скепсис начальника без внимания.
— Итак, если допустить, что это было спланированное убийство, значит, кто-то из погибших был главной целью нападения.
— Вы просмотрели список жертв, затем изучили список их друзей, родных и близких, равно как и врагов, и стали выяснять, кому в наибольшей степени была выгодна смерть того или иного из погибших посетителей ресторана? — перебил лейтенанта Стрэпп.
— Именно так.
— Затем вы ограничили круг поиска теми, кто мог получить от расстрела в ресторане какие-либо выгоды, и теми, кто мог быть знаком с Харланом Манцем.
— Абсолютно верно.
— Таким образом вы и вышли на Жанин Гаррисон.
— Вообще-то тут есть еще один момент, который помог мне сузить круг поиска. Большинство пострадавших были членами Гринвэйлского загородного клуба, в котором когда-то работал Харлан. Я выделил три основные группы. — Декер начал загибать пальцы, сверяясь со списком. — Агент по продаже недвижимости и те, кто был с ней — раз, Уолтер Скиннер и его спутница — два, Рэй и Линда Гаррисон — три. Мардж и Оливер занимались девушкой-риэлтором и теми, кто сидел с ней за одним столиком, Мартинес — вдовой Скиннера, Уэбстер — Дэвидом Гаррисоном, а я взял на себя Жанин. До беседы с ней я ничего особенного не ожидал. Ничего, понимаете? А потом совершенно неожиданно она вдруг начала выкидывать фокусы.