Не будь Грейс вооружена, Диккан бы только нервно рассмеялся. Подобного исхода дела он предвидеть не мог. Но он имел дело с Грейс, а разве он мог ожидать, что она будет следовать правилам светского этикета?
Он все время этого ожидал, подумал про себя Диккан. И это была его величайшая ошибка. Повернув лошадь в сторону, он оглядел выставленное на крыше оружие.
— Если вы все там, — крикнул он, — то кто помешает мне войти в дверь?
Харпер пронзительно свистнул. Дверь дома тут же распахнулась, и на пороге возникли несколько человек в поношенных военных мундирах, вооруженные кремневыми ружьями и вилами.
— Они помогают мне в саду, — пояснила Грейс.
Ну конечно. Мысли о законе не придут в голову людям, обязанным ей жизнью. Наверное, уже через пять минут после знакомства они ели у нее из рук. И Диккан не мог убедить себя, что в Лондоне она будет в большей безопасности. Но если она окажется вдали от него, он станет постоянно переживать. Если же Грейс дома, под защитой его людей, по крайней мере у него будет хоть какое-то спокойствие.
— Грейс, прошу тебя! — крикнул Диккан, сняв шляпу, чтобы убедить ее в своей искренности. — Мы не можем говорить вот так, чтобы нас слышали все в округе.
Она вновь зарядила ружье.
— Хочешь снова убедиться, как я умею обращаться с оружием? — спросила она.
— Полагаю, этому тебя тоже научили подчиненные твоего отца?
Грейс улыбнулась:
— Девяносто пятый стрелковый полк. Там солдаты учили меня попадать в мишень с четырехсот ярдов. Если ты не вернешься к своим друзьям, я с радостью тебе докажу, что умею неплохо стрелять.
— Они мне не друзья.
— Что?
Он прижал руку к голове, словно это могло унять боль. Как он сможет убедить Грейс делать то, что ему нужно, если будет на ее стороне? Когда она была так прекрасна в своем старом гвардейском мундире, освещенная лучами солнца. Он мысленно представил ее под покровом темноты, неистовую, ее смех, широко распахнутые глаза, откинутую назад голову. Он снова увидел застенчивые ямочки на ее щеках, которые появлялись, когда она говорила о чем-то сокровенном.
Она доверилась ему. И он ее за это наказал. Какой стыд!
— Грейс, прошу. Ты ведь знаешь, что иногда многое в жизни выглядит не так, как оно на самом деле. Хотя бы позволь мне все объяснить.
— Ты скажешь мне правду?
Он чуть не поморщился.
— Конечно.
Она рассеянно кивнула и взяла ружье под мышку, как солдат в походе.
— Это будет что-то новенькое. Не думаю, чтобы я слышала правду с тех пор, как епископ объявил нас мужем и женой. — Внезапно она замолчала, как будто ей пришла в голову неожиданная мысль. — Но если ты попытаешься выгнать меня отсюда, я всажу в тебя пулю.
Диккан поднял голову, собираясь спорить с ней, и его поразило выражение обреченности в глазах Грейс. Это был словно удар. Ему так хотелось сказать, что он все понимает. Что никогда бы не впустил в дом этих негодяев, знай он про ее сокровища. Но он не мог сказать ни слова. Только не здесь.
— Мы можем заключить перемирие, пока я не поговорю с тобой? — спросил он. — Обещаю не звать констебля, если ты обещаешь, что эти парни не насадят меня на вилы.
Грейс долго стояла молча, солнце играло на ее волосах, глаза задумчиво сузились, а ее друзья смотрели и ждали. Ждали ее команды.
Наконец она со вздохом опустила ружье.
— Не шевелись.
Лучше не делать резких движений, подумал он. Особенно когда его на мушке держит целый батальон старых солдат.
Через несколько минут солдаты, охранявшие дверь, расступились, пропуская Грейс. Диккан соскочил с лошади и подошел к лестнице.
— Хорошо, — спокойно сказала она, но волнение выдавал румянец на лице. — Я тебя слушаю.
Она была так близко, что Диккан чувствовал экзотический цветочный аромат ее мыла. Она похудела и казалась еще бледнее. И в то же время она вся странно светилась, была полна жизни, чего прежде он никогда не замечал, словно Лондон высасывал из нее все соки, как пиявка. Диккану хотелось обнять ее и сказать, как ему нравится эта новая Грейс. Заверить, что он никогда больше не причинит ей боли. И снова заняться с ней любовью. Именно любовью. Секс у него был с Миной. Но он сомневался, чтобы Грейс спокойно стала выслушивать его путаные объяснения.
Ему было нужно сказать так много, что он не знал, с чего начать. Он бросил быстрый взгляд на крышу.
— Кто твои друзья?
Она подняла голову.
— Ты уже знаешь Харпера. Бридж — его жена. Радхика и Бханвар Сингх. Бханвар — мой повар.
— Глупости. Я узнал тюрбан и бороду. Бханвар — сикхский воин.
— Ну разумеется.
— Должно быть, он тебе очень предан, раз оставил Индию.
Грейс пожала плечами:
— Это лучше, чем быть убитым за то, что украл наложницу у местного правителя.
Неужели Грейс всю жизнь только и делала, что заботилась о других? Мечтала ли она о чем-нибудь для себя, если не считать возможности уединиться в доме и открыть эти ящики? Внезапно Диккану захотелось это узнать. Ему хотелось узнать все, о чем он не додумался спросить прежде: о ее мечтах, желаниях, о том, что ее утешало. Что волновало и что успокаивало. Он со стыдом признал, что даже по прошествии нескольких недель ничего толком не знал о ней.
Как же ему хотелось просто взять ее за руку и войти в дом, и к черту Дрейка, гренадеров и правительство. Пусть кто-нибудь другой рискует жизнью ради спасения Англии. А он лишь хочет поближе узнать эту непонятную, но такую притягательную женщину.
Увы, Диккан прекрасно знал, что не может этого сделать. На карту было поставлено больше, чем его спокойствие или даже безопасность его жены. Поэтому он должен был заставить ее вернуться к жалкому подобию семейной жизни и ждать, пока не наступит время, когда он сможет все объяснить. И когда она сумеет простить его.
Он запрокинул голову и внимательно посмотрел на стоящего на балконе сикха.
— Когда ты собиралась рассказать мне о твоей маленькой команде? — спросил он. — Или вообще не намерена делиться своими секретами?
Грейс не отвела взгляда.
— Не знаю. А ты собирался делиться своими?
— Грейс, — заговорил он, и его сердце сжалось от боли, — твои секреты могут нанести вред друзьям. Мои — Британии.
Он увидел, как из ее взгляда ушли последние остатки теплоты.
— Понимаю. Ты спишь с француженкой ради Англии. Или это ты со мной спал, чтобы послужить Короне?
Ей снова удалось обойти его. На этот раз она почти бросила ему вызов.
— Я не буду это обсуждать, Грейс, — сказал он, мечтая, чтобы все это было неправдой.