Если не считать пения птиц за окном и бормотания диктора на экране, в комнате установилась полная тишина. Никто не пошевелился до тех пор, пока Крэг не отбросил газету в сторону, кое-как ее сложив. После этого стук ложек по тарелкам возобновился с удвоенной силой, а со стороны раковины послышался шум льющейся воды.
— Я не боюсь откровенности, — произнес Крэг тоном, не столько сердитым, сколько усталым и печальным. — Узнав о твоем приезде, я разозлился. Учитывая обстоятельства, время для общения явно неудачное, к тому же ты ни разу не удостоил нас своим визитом. Больше всего меня раздражало то, что у тебя может появиться ложное представление о себе как об эскадроне кавалеристов, в последний миг спасающем мой отряд от неминуемой гибели. Услыхав, что это не так, я испытал некоторое облегчение. Тебе, конечно, лучше остаться здесь, но должен сказать, что я вряд ли смогу быть хорошим хозяином. Что касается твоих соображений, то я хотел бы о них узнать.
— Я и не рассчитывал, что ты будешь играть роль хозяина, — сказал Джек, присаживаясь на край кофейного столика по диагонали от Крэга. Выяснение отношений шло лучше, чем можно было ожидать, и он решил сделать Крэгу комплимент.
— Среди судебных материалов я обнаружил две твои статьи. Они произвели на меня впечатление. Хотя я и не все понял.
— Адвокат хочет представить статьи в качестве доказательства моей преданности медицине. Адвокат истца, напротив, пробует доказать обратное.
— В любом случае это не повредит, а повысит твое реноме, Крэг. Ты потрясающий человек! Большинство моих коллег говорят, что им хотелось бы сочетать практическую работу с научными исследованиями. Это тот идеал, о котором они узнали во время учебы, но ты один из очень немногих, кто смог воплотить его в жизнь. Самое удивительное, что это настоящая исследовательская работа, а не сообщение об «интересном случае», которое часто пытаются выдать за научную статью.
— Да, это, вне всякого сомнения, подлинное исследование, — сказал чуть оживившийся Крэг. — Мы узнаем все больше и больше, и эти знания сразу находят применение в клинике.
— В своей статье ты говоришь о двух различных каналах — каналах сердечной мышцы и каналах нервных окончаний. Как они отличаются?
— Как оказалось, они отличаются структурно на молекулярном уровне. Мы установили их различие, обратив внимание на существенную разницу в их реакции на тетродотоксин.
— Тетродотоксин? — переспросил Джек. — Это яд, который убивает японцев, попробовавших плохо приготовленные суши?
Крэг не смог удержаться от смеха.
— Точно. Это суши, приготовленные неопытным поваром из рыбы-собаки, отловленной в период репродуктивного цикла.
— Потрясающе! — восхитился Джек.
Теперь, когда ему удалось расшевелить Крэга, надо было двигаться дальше. Исследования Крэга, какими бы интересными ни казались, были для него слишком далекими.
— Если твоему адвокату удастся внушить присяжным, что твоя пациентка была невротиком, коллегия проголосует не в пользу истца.
Несколько секунд Крэг смотрел на Джека пустым взглядом. Смена темы разговора оказалась для него настолько неожиданной, что его мозг не смог сразу переключиться. Во всяком случае, так показалось Джеку.
— Да, любопытно, что это сказал ты, потому что я уже говорил об этом же Рэндольфу Бингему.
— Видишь? Мы думаем в одном направлении, а это значит, что оно соответствует истине. И что же ответил адвокат?
— Ничего особенного, насколько я припоминаю.
— Думаю, что тебе следует снова поднять этот вопрос, — сказал Джек. — И поскольку мы вспомнили об усопшей, я хочу сказать, что не обнаружил результатов вскрытия. Видимо, аутопсия не проводилась, не так ли?
— К сожалению, так, — ответил Крэг. — Диагноз был подтвержден показаниями маркера. — Он пожал плечами. — Никто не ожидал, что последует иск. Если бы для этого имелись хотя бы малейшие основания, патологоанатомы настояли бы на вскрытии, да и я потребовал бы.
— Я нашел еще один любопытный документ, — сказал Джек. — Медицинская сестра приемного покоя Джорджина О’Киф записала, что у пациентки — центральный цианоз. Я обратил на это внимание, потому что в своем письменном показании она о центральном цианозе не упоминает. Я дважды это проверил. Этот момент показался для меня важным — ты ведь в своих предварительных показаниях говоришь, насколько был потрясен, когда увидел у пациентки сильнейший цианоз. В этом, насколько я понимаю, заключалось главное противоречие между тобой и мистером Стэнхоупом.
— Да, мы с ним в этом разошлись, — воинственно произнес Крэг, и его лицо снова потускнело. — Мистер Стэнхоуп сказал по телефону: «Она выглядит какой-то синюшной». А я, приехав, увидел, что у нее сильнейший цианоз.
— Ты, как и медсестра О’Киф, считаешь, что это был центральный цианоз?
— Центральный… периферийный… Какое отношение это имеет к нашему делу? Сердце недостаточно быстро перекачивало кровь через легкие, и в кровеносной системе было слишком много дезоксигемоглобина. Именно это, как правило, вызывает цианоз.
— Суть проблемы — в масштабе цианоза. Я согласен: сильный цианоз говорит о том, что через легкие проходит слишком мало крови или в них поступает недостаточно воздуха. Периферийный цианоз означал бы, что кровь не поступает лишь в конечности. И он бы не бросился сразу в глаза.
— Куда ты гнешь? — угрюмо спросил Крэг.
— Если честно, то не знаю. Как патологоанатом я должен рассматривать все возможные варианты. Кстати, в каких отношениях Пейшенс находилась с мужем?
— В несколько странных, как мне представляется. Во всяком случае, публично они особой нежности друг к другу не демонстрировали. Не думаю, что они были близки, потому что он постоянно сочувствовал мне из-за ее истерик.
— Понимаешь, мы, патологоанатомы, подозрительны по своей природе. Когда, проводя аутопсию, я фиксирую цианоз, то ищу следы удушья, чтобы сразу исключить убийство.
— Чушь! — выпалил Крэг. — Побойся Бога, здесь и не пахнет убийством!
— Я и не утверждаю, что оно имело место. Я всего лишь думаю о возможности. Правда, есть еще один вариант. Нельзя исключать того, что у женщины была неустановленная патология артериального клапана.
Крэг раздраженно запустил пальцы в шевелюру.
— У нее не было патологии артериального клапана!
— Откуда ты знаешь? Она не позволила тебе провести полное обследование, после того как тест под нагрузкой показал некоторые отклонения в сердечной деятельности. Да, кстати, результатов теста я так и не смог найти.
— Мы пока не нашли записей самого теста, но результат есть. И ты прав: от дальнейшего обследования она отказалась.
— Выходит, у нее мог быть врожденный порок, который не был выявлен.
— Какое это может иметь значение — был порок, не был…
— У нее могли быть серьезные структурные проблемы с сердцем или крупными сосудами. Поскольку она отказалась от обследования, можно говорить о ее пренебрежении к своему здоровью. Кроме того, если у нее был серьезный структурный дефект, то можно допустить, что результат, даже в случае немедленной доставки в больницу, был бы столь же плачевным. Если это так, то присяжные могли бы занять твою сторону и ты выиграл бы процесс.