Время текло мучительно медленно. Удивительно, что эта женщина делает там так долго? А что, если она — подруга или домработница Альвины и у нее есть свои ключи? Она найдет ее мертвой и сразу же позвонит в милицию!
Хотя нет, это вряд ли. Зачем бы ей тогда нужен был листок с адресом? Скорее всего, она — обычная клиентка, прочитавшая объявление в газете. А значит, вернется несолоно хлебавши и пойдет себе домой.
Он понимал, что лучше всего поскорее убраться отсюда, но почему-то не уезжал. Впервые у него появились сомнения в правильности того, что он собирается сделать. Раньше ему никогда не приходилось убивать просто так, он вершил Правосудие и расправлялся с ведьмами, а эта женщина выглядела такой безобидной… Но с другой стороны, каждая, прибегающая к помощи колдовства, становится пособницей темных сил, а потому заслуживает смерти!
Но самое главное — он не может думать только о себе. У него есть Миссия, и ставить ее под удар он просто не имеет права. А значит, прочь сомнения! Твердость суждений — вот что нужно настоящему инквизитору.
Наконец в проеме арки появилась женщина. В лунном свете было видно почти как днем, и Василий сразу узнал ее. Бесформенные джинсы, рубашка, словно с мужского плеча, волосы, собранные в нелепый хвостик… Двигалась она какой-то странной, нетвердой походкой, словно только что здорово выпила или потеряла очки.
Но главное — вышла она не одна! Рядом с ней был какой-то странный мужик — длинный, худой, нескладный… В детстве такого, наверное, дразнили «кощеем». Он бережно поддерживал женщину, и она доверчиво опиралась на его руку, почти повисла на нем.
Василий смотрел на него с ненавистью. Ну откуда он здесь взялся, чтобы спутать его планы? Весь его облик показался очень неприятным, отталкивающим. Но было и еще кое-что…
Он был уверен, что где-то видел его раньше.
— Не бойся. Никто здесь не причинит тебе зла.
Ирина стояла посреди какой-то странной комнаты. Вверх уходила винтовая лестница, и по стенам, выложенным из грубоватого серого камня, были развешаны картины, изображающие невиданные цветы, инопланетные пейзажи, людей в странных костюмах… Если долго смотреть на них, казалось, что это вовсе не живописные полотна, не краски на холсте, а окна, открывающиеся в иные миры.
Но самое главное… Она совершенно не представляла себе, как здесь оказалась! Последнее, что она запомнила, — как выходила из дома колдуньи Альвины, полумертвая от страха, опираясь на руку молодого человека, так любезно предложившего ей свою помощь, а дальше — ничего, просто провал. Ирина оглянулась на своего провожатого, словно ища у него поддержки, но он молча стоял в углу, скрестив руки на груди. Лицо его казалось непроницаемым, и взгляд был такой же отсутствующий, как там, перед дверью квартиры убитой женщины. Казалось, душа его находится где-то далеко…
— Вспомни, как это было. Это очень важно… И для тебя самой тоже.
Высокий мужчина с короткой светло-русой бородой смотрит ей прямо в лицо. Глаза у него темно-синие, как море перед штормом. Он спокоен и терпелив, голос звучит вполне мягко и доброжелательно, и во внешности нет ничего страшного или отталкивающего… Да что там — красивый мужик! Прямо как артист какой-нибудь…
Но Ирина чувствует, как волна дикого, безрассудного ужаса захлестнула ее. Какой-то голос из самых потаенных глубин души нашептывает ей, что страшен этот человек и его благообразная внешность — только маска, что он не тот, за кого выдает себя, может быть, даже и не человек вовсе… Хотелось бежать отсюда без оглядки, закрыв лицо руками, лишь бы не видеть этих глаз!
Ее провожатый вдруг стряхнул с себя оцепенение. В его глазах Ирина увидела печаль… И жалость к ней. Когда он заговорил, ей даже как будто стало немного легче.
— Успокойтесь, прошу! Я знаю, что вы переживаете сейчас. И… мне искренне жаль, что именно я стал причиной ваших страданий, приведя вас сюда. Поверьте, выбора у меня не было! То есть он был, конечно, но еще хуже. Вы же не хотите, чтобы убийца остался безнаказанным и продолжал свое дело?
Да, да, конечно, он прав. Кто бы он ни был — но прав. Ирина добросовестно старалась в самых мельчайших деталях вспомнить облик убийцы, которого в недобрый час ее угораздило встретить, и не смогла. Как она ни пыталась, мысли путались, и черная дыра страха, словно воронка, поглощала ее сознание.
— Я… не могу! Не получается, — пожаловалась она и расплакалась.
— Ничего, ничего, я постараюсь вам помочь…
Голос был удивительно красивый — низкий, мягкий, убаюкивающий… Даже странно было, что он таится в таком костлявом нескладном теле! Наверное, он все-таки хороший человек. Его почему-то она совсем не боялась — даже когда он подошел совсем близко, поднес руку к ее лицу и легко коснулся ладонью лба.
Все вокруг дрогнуло и закачалось, словно отражение на воде, подернутой мелкой рябью. Сейчас Ирина видела только убийцу — четко, как будто он находился рядом. На секунду она даже испугалась, тем более что оба ее странных собеседника тоже видели его! Тот, с короткой русой бородой, которого Ирина так испугалась, несколько минут пристально смотрел на него, потом сделал легкое движение рукой — и видение исчезло. Он помолчал недолго, словно обдумывая что-то важное, и сказал непонятно:
— Это Бинсфельд. Отец Иоганн Бинсфельд из ордена доминиканцев… Что ж, ты был прав, Тринадцатый!
Василий ехал по ночной Москве — медленно, не спеша. Город, сверкающий огнями, был для него словно лес для охотника, подстерегающего свою жертву.
Но сейчас казалось, что он сам превратился в добычу для кого-то. Впервые с тех пор, как он начал осуществлять свою Миссию, ему было страшно. Ощущение близкой опасности не покидало его, наоборот — тревога возрастала с каждой секундой. Казалось, будто конец близко, и ему осталось совсем немного… Можно было бы, конечно, отмахнуться от сигналов, что посылает подсознание, и спокойно отправиться домой отдыхать после нелегкого дня, но Василий привык доверять своей интуиции.
А потому он так торопился сделать как можно больше.
Он не спал уже вторую ночь, но совсем не чувствовал усталости — наоборот, возбуждение и азарт выбрасывали в кровь новые и новые порции адреналина. А опасность… Что ж, так даже интереснее! «Есть упоение в бою, у бездны мрачной на краю…» Кто это сказал? Кажется, Пушкин.
Василий остановил машину возле дорогого ночного клуба. Уже не первый раз он наведывался сюда — и никогда не уходил в одиночестве. Юные ведьмочки роятся возле сверкающих неоном реклам, летят на свет, словно бабочки на огонь, и, если вдуматься, нет ничего необычного в том, что некоторым из них доведется сгореть дотла.
Внутри было все как обычно — полумрак, грохочущая музыка, сизые клубы сигаретного дыма… На танцполе яблоку негде было упасть. Парни и девушки (в основном, конечно, девушки, в таких местах их всегда бывает больше!) извивались и подпрыгивали в такт. В мерцании стробоскопа они все казались персонажами дьявольского шабаша. Именно так его представляли себе средневековые теологи — и, надо признать, они были совершенно правы. Остается только снять шляпу перед их провидческими способностями.