В Большой красной первой эта пара стала легендой, о которой говорили шепотом. Офицера звали Барсуком, его напарника, недавно произведенного в сержанты, – Кротом.
В армии шестилетней разницы в возрасте между двумя молодыми людьми вполне достаточно, чтобы причислить их к разным поколениям. Старший по всем критериям тянет на отца. С Барсуком и Кротом так и получилось. В свои двадцать пять офицер был на пять лет старше. Более того, происходил он из другого социального слоя и получил куда как лучшее образование.
Его родители были дипломированными специалистами. После окончания средней школы он год провел в Европе, увидел древнюю Грецию и Рим, исторические достопримечательности Италии, Германии, Франции и Великобритании.
Четыре года проучился в колледже, получил диплом инженера-механика, а тут пришла и повестка. Как и Кел Декстер, он выбрал трехлетний контракт и прямиком отправился в военно-инженерное училище в Форт-Белвор, штат Вирджиния.
В то время Форт-Белвор ежемесячно отправлял в армию по сотне офицеров. Через девять месяцев Барсук вышел из стен училища в звании второго лейтенанта, стал первым лейтенантом перед отправкой во Вьетнам, где прибыл в расположение 1-го инженерного батальона Большой красной первой. Его тоже отобрали в Тоннельные крысы, и, в силу своего звания, он стал Крысой-шесть после того, как его предшественник вернулся в Америку. До окончания службы во Вьетнаме ему оставалось девять месяцев, на два меньше, чем Декстеру.
Практически сразу стало ясно: как только эти два человека спускались под землю, их роли менялись. Барсук становился подчиненным Крота, признавая, что у этого молодого человека, выросшего на улицах и строительных площадках Нью-Джерси, более обостренное чувство опасности, позволяющее обнаружить затаившегося за следующим поворотом вьетконговца, поставленную мину, тщательно замаскированную ловушку. И это чувство не раз и не два спасало им жизнь.
Еще до того, как Барсук и Крот попали во Вьетнам, верховное армейское командование пришло к выводу, что попытки взорвать тоннели динамитом ни к чему не приведут. Слишком крепким был высохший латерит, слишком сложной и разветвленной система тоннелей. А извилистость тоннелей гасила ударную волну на очень малом расстоянии.
Предпринимались попытки залить тоннели водой, но последняя просто впитывалась полом и стенками. Благодаря водяным затворам не приносило успеха и использование газа. Тогда и пришло осознание, что единственный способ заставить врага вступить в открытый бой – спуститься под землю и попытаться найти и уничтожить вьетконговский штаб.
Предполагалось, что он находится в Железном треугольнике, между его южной оконечностью, где сливались реки Сайгон и Тхи-Тинх, и лесами Бой-Лой на камбоджийской границе. Найти штаб, уничтожить командные кадры, захватить важнейшие документы – так ставилась задача, и, если бы американцам удалось ее решить, исход войны мог бы оказаться иным.
На самом же деле штаб Вьетконга находился под лесами Хо-Бо, выше по течению реки Сайгон, и его местоположение так и не обнаружили. Но всякий раз, когда танкдозеры или «Римские плуги» вскрывали уходящий вниз шахтный ствол, Тоннельные крысы спускались под землю.
Вертикальный ствол представлял собой первую опасность, с которой им приходилось сталкиваться.
Спускаясь ногами вперед, Крыса подставлял нижнюю часть тела под удар любому вьетконговцу, затаившемуся в боковом тоннеле. И тот с большим удовольствием засаживал острие длинного заточенного бамбукового шеста в бок или живот дрыгающего ногами джи-ая. К тому времени, когда американца поднимали на поверхность с торчащим наружу обломком шеста и смазанным ядом наконечником в брюшине, его шансы на выживание равнялись нулю.
Спуск головой вниз грозил опасностью получить удар шестом или штыком, а то и просто пулю в основание черепа.
Наиболее безопасным вроде бы считался медленный, осторожный спуск, с тем чтобы прыгнуть с высоты пяти футов, стреляя во все, что движется в горизонтальном тоннеле. Но дно шахтного ствола, усыпанное сучками и сухой листвой, могло быть ложным, а из настоящего, расположенного двумя-тремя футами ниже, торчали заточенные бамбуковые колы со смазанными ядом остриями, которые пробивали и подошвы армейских ботинок, и ноги. После таких ранений выживали немногие.
А в самих тоннелях Крысу поджидали как вьетконговцы, так и мины-ловушки. Зачастую очень хитроумные, и обезвредить их если и удавалось, то с огромным трудом.
Не всегда опасность исходила от вьетконговцев. В тоннелях прекрасно обжились нектарные и чернобородые могильные летучие мыши, которые не любили, когда кто-то нарушал их покой, и атаковали пришельца. А гигантские и больно кусающиеся пауки плодились в таком количестве, что иной раз под ними не удавалось разглядеть стены или потолок тоннеля.
Укусы этих тварей не были смертельными в отличие от бамбуковой змеи, яд которой убивал человека за тридцать минут. Эта ловушка обычно представляла собой ярд ствола бамбука, под углом «утопленного» в потолок тоннеля и выступающего максимум на дюйм.
Змея находилась внутри полого ствола, головой вниз, разъяренная донельзя, потому что выползти ей не позволяла затычка из ваты капока. Затычка крепилась к куску лески, связанному с другим куском, который соединял колышки на противоположных стенках тоннеля. Если ползущий джи-ай задевал леску, затычка вылетала первой, змея – следом и впивалась ему в шею.
А ведь еще были крысы, настоящие крысы. Тоннели они воспринимали как крысиный рай в земле и плодились без счета. Если янки не оставляли в тоннелях раненых и даже трупов, то вьетконговцы, наоборот, утаскивали своих покойников под землю, чтобы американцы не нашли их и не увеличили столь любимые ими «потери противника». Мертвых вьетконговцев хоронили в позе зародыша в нишах, которые вырывали в стенах тоннелей, а потом замуровывали влажной глиной.
Но глиняная перегородка не останавливала крыс. Они получали неиссякаемый источник еды и вырастали до размеров кошек. Тем не менее вьетконговцы жили в таких условиях неделями и даже месяцами, сражаясь с американцами, которые решались сунуться под землю.
Те из американцев, кто сунулся и выжил, привыкали к невообразимой вони и к отвратительной живности, населявшей тоннели. В тоннелях всегда было тесно, жарко, душно и темно. О вони следует сказать отдельно. Вьетконговцы справляли свои естественные потребности в глиняные сосуды. Когда они наполнялись доверху, их запечатывали глиняной нашлепкой и зарывали в пол. Но крысы расцарапывали нашлепки.
Приезжающим во Вьетнам из страны, обладающей самым современным оружием, джи-аям, которые становились Тоннельными крысами, приходилось забывать про достижения научно-технического прогресса и трансформироваться в первобытного дикаря. Один армейский нож, один пистолет, один фонарь, запасная обойма и две запасные батарейки, ничего другого они взять с собой не могли. Иногда они использовали ручные гранаты, но это было опасно, иной раз даже смертельно для того, кто ее бросал, потому что от грохота могли лопнуть барабанные перепонки, а при взрыве «сгорал» кислород на многие футы вокруг. И человек умирал до того, как подсасывался новый.