А русский работает против жестокого деспотизма, отражающего интересы не более десяти процентов населения и держащего остальные девяносто в порабощении. Если его поймают, то будут зверски бить, а потом расстреляют без суда или сошлют в лагеря.
Но Круглов сдержал слово. Три раза он передавал через тайники интересные и связанные с высокой политикой документы из Министерства иностранных дел. Соответственным образом обработанные, чтобы нельзя было проследить источник, они давали возможность государственному департаменту знать позицию Советов ещё до того, как сесть за стол переговоров. В период 1987 — 1988 годов восточноевропейские сателлиты готовились к открытому бунту — Польша уже была потеряна. Румынию, Венгрию и Чехословакию охватывали волнения, — и знать, как собирается действовать в этой ситуации Москва, являлось насущной необходимостью. Знать, насколько слабой и деморализованной осознавала себя Москва, было очень важно. Круглов дал эти сведения.
Но в мае агент «Делфи» сообщил, что ему нужна встреча. У него есть нечто важное, и он хотел бы встретиться со своим другом Джейсоном. Гарри Гонт вышел из себя.
— Достаточно Ялты! Мы здесь ночей не спали! Тебе сошло с рук. А могла быть и ловушка. Может быть и на этот раз. Хорошо, коды показывают, что он в порядке. Но его могли и поймать. Он мог бы многое рассказать. И ты сам знаешь слишком много.
— Гарри, тысячи американских туристов ежедневно посещают Москву. Теперь не старые времена. КГБ не может следить за каждым. Если «крыша» надёжна, то это просто один человек из сотни тысяч. Да ещё надо, чтобы взяли с поличным. Будут они пытать гражданина Соединённых Штатов? В наше время? «Крыша» будет надёжной. Я осторожен. Говорю по-русски, но притворяюсь, что не знаю русского. Я всего лишь безобидный американский кретин с путеводителем. Поверьте мне.
Америка обладает огромной сетью организаций и культурных фондов, интересующихся искусством во всех его видах и разновидностях. Один из таких фондов занимался подготовкой студенческих групп к поездкам в Москву с целью посещения различных музеев, в том числе и знаменитого Музея искусства народов Востока на улице Обуха. Монк записался в группу старшекурсников.
Когда студенты в середине июня прилетели в аэропорт в Москве, биография и документы доктора Филипа Питерса были не только в полном порядке — они были настоящими. Круглова предупредили.
Неизбежный гид из «Интуриста» встретил их и разместил в ужасном отеле «Россия», таком же примерно по величине, как тюрьма «Алкатрац», но без удобств. На третий день они отправились в музей. Монк ещё дома подробно изучил его. Между витринами с экспонатами оставалось большое открытое пространство, где, как он был уверен, он сможет обнаружить слежку, если она установлена за Кругловым.
Монк увидел его минут через двадцать. Он послушно шёл за гидом, а Круглов следовал за ним в отдалении. Хвоста не было. Уверенный в этом. Монк направился в кафетерий.
Как и в большинстве московских музеев, в Музее искусства народов Востока есть большое кафе, а при кафе — туалеты. Кофе они пили за разными столиками, но Монк перехватил взгляд Круглова. Если бы тот побывал в КГБ и подвергся пыткам, это отразилось бы в его взгляде. Страх. Отчаяние. Предупреждение. Глаза Круглова щурились от радости. Или Монк видел перед собой величайшего в мире двойного агента, или Круглов был чист. Монк поднялся и направился в туалет. Круглов пошёл за ним. Они подождали, пока последний посетитель вымоет руки и уйдёт, и тогда обнялись.
— Как вы, друг мой?
— Хорошо. У меня теперь своя квартира. Так чудесно иметь личную жизнь. Дети могут навещать меня, и я могу оставить их ночевать.
— Ни у кого нет подозрений? Я имею в виду деньги?
— Нет, я пробыл за границей слишком долго. Сейчас каждый хватает сколько может. Все старшие дипломаты привозят много вещей из-за границы. Я был слишком наивен.
— Значит, положение действительно меняется, и мы помогаем этому, — заметил Монк. — Скоро с диктатурой будет покончено и вы заживёте свободной жизнью. Теперь уже недолго ждать.
Вошли несколько школьников, шумно сделали «по-маленькому» и вышли. Пока они не ушли, мужчины старательно мыли руки. Монк на всякий случай не закрывал кран. Это был старый трюк, но если поблизости находился микрофон или говорящий повышал голос, звук льющейся воды обычно помогал.
Они поговорили ещё минут десять, и Круглов передал принесённый им пакет. Подлинные документы, точные копии, полученные из кабинета министра иностранных дел Эдуарда Шеварднадзе.
Они ещё раз обнялись и поодиночке вышли. Монк присоединился к своей группе и вместе с ней через два дня улетел домой. Перед тем как улететь, он передал пакет отделению ЦРУ в посольстве.
Полученные в США документы свидетельствовали о том, что СССР отказывается выполнять программу помощи странам третьего мира почти везде, включая Кубу. Экономика разваливалась, и конец был виден. Третьим миром больше нельзя стало пользоваться как рычагом для шантажа Запада. Государственному департаменту это страшно понравилось.
Итак, Монк совершил свою вторую нелегальную поездку в СССР. Вернувшись, он узнал, что получил очередное повышение, а также что Николай Туркин, агент по кличке «Лайсандер», переводится в Восточный Берлин на должность главы управления "К", входящего в структуру КГБ. Это была важнейшая должность, единственная дающая возможность знать каждого советского шпиона в Западной Германии.
* * *
Управляющий отелем и глава британской разведки прибыли в Боткинскую больницу с разницей в несколько секунд. Их провели в небольшую палату, где находились накрытое тело мёртвого человека и рядом с ним инспектор Лопатин. Макдоналд представился просто: «Из посольства».
Лопатина прежде всего беспокоила правильность идентификации. Но это не представило трудностей. Свенсон привёз паспорт убитого, и фотография в нём полностью соответствовала внешности убитого.
— Причина смерти? — спросил Макдоналд.
— Одна пуля в сердце, — ответил Лопатин.
Макдоналд осмотрел пиджак.
— Здесь два пулевых отверстия, — мягко заметил он.
На блейзере действительно были две дырки от пуль. Но только одна — в рубашке. Лопатин второй раз осмотрел тело. В груди только одно отверстие.
— Вторая пуля, должно быть, попала в бумажник и застряла в нём, — предположил Лопатин и мрачно усмехнулся: — По крайней мере эти подонки не смогут воспользоваться всеми кредитными карточками.
— Я должен вернуться в отель, — сказал Свенсон. Было видно, как сильно он потрясён. Если бы этот англичанин взял предложенный лимузин в отеле…
Макдоналд проводил его до дверей.
— Это, должно быть, ужасно для вас, — сочувственно сказал он. Швед кивнул. — Давайте покончим со всеми вопросами как можно быстрее. Полагаю, в Лондоне у убитого жена. Вероятно, вы сможете освободить его номер, упаковать вещи? Утром я пришлю за ними машину. Очень вам благодарен.