— Ладно, ничего, мне не понравились вчерашние похоронные церемонии.
Она отвечала устало. Кроме Цзян Хэ, она только с Сяо Сэ говорила охотно и непринужденно, невольно выдавая свои чувства.
— Что, в конце концов, случилось с Цзян Хэ? Так все внезапно. Я такого и представить себе не могла, — поблескивая белками глаз, заговорила Сяо Сэ.
Обычно она подкрашивала веки, чтобы погасить этот чрезмерный блеск, но сейчас, к удивлению Бай Би, уловка ей не удалась.
— Не знаю, причина смерти не установлена, больно внезапно все произошло. Наверно, у него были проблемы со здоровьем, которые вдруг проявились. Он работал в институте допоздна, кажется, позвонил мне, но ничего не сказал. Я тоже ему звонила, однако никто не снял трубку; вероятно, именно тогда и случилась беда. На следующее утро в институте обнаружили его труп. Вот все, что мне известно.
Сяо Сэ слушала Бай Би, кивая, и вздыхала:
— Прямо чудо какое-то, можно роман написать. Нет, лучше напиши пьесу, в которой я буду играть тебя.
— Не ерничай, пожалуйста.
Сяо Сэ строго покачала головой:
— Я совершенно серьезно. Все эти дни я размышляла. Ведь Цзян Хэ, хоть и деревенский, был в общем-то очень привлекателен. Это тебе известно? Иногда он даже мне был симпатичен, потому что у него были мужские замашки. Мне нравятся мужчины с мужскими манерами. Нынешним мужчинам как раз этого и не хватает. А те мужчины, что сразу лапают, прижимая к своей волосатой груди, просто глупцы и хамы.
Бай Би выслушала ее, покивала для приличия, а затем сказала:
— Все уже кончено, давай не будем об этом.
— Ладно, ладно, ты очень быстро все забудешь.
Сяо Сэ обняла Бай Би за плечи. Так, кажется, следует поступать в таких случаях. У Бай Би были мягкие и теплые плечи. Тело, нежное и податливое, легонько подрагивало.
Бай Би с трудом оторвалась от нее, улыбнулась:
— Давай поговорим о другом. В прошлый раз ты сказала, что тебя взяли в труппу. Готовите новую пьесу?
— Да. Ты слышала про молодого писателя Ло Чжоу?
Бай Би помотала головой.
— Ну сейчас он еще не слишком известен — потому, наверное, что людям непонятно им написанное. Те же, кто понял, говорят, что он слишком популярничает. Сейчас он у нас в труппе и драматург, и режиссер. Мы ставим новую пьесу «Лоулань — пагуба для души».
— «Лоулань — пагуба для души»? — переспросила Бай Би, пораженная названием.
— А в чем дело?
— Да ничего. Сама не знаю, почему мне от этого названия стало нехорошо.
Сяо Сэ утешила:
— Попринимай успокоительное. У тебя с детства нервы пошаливают. Правду сказать, люди иногда за тебя беспокоятся. Как бы тебя не поместили на всякий случай в психушку. Вот тогда нам с тобой не увидеться… — И Сяо Сэ засмеялась, явно что-то недоговаривая.
Бай Би тоже посмеялась бы над собой, но не смогла: ей было не до смеха, только уголки рта дернулись.
Она искренне завидовала способности Сяо Сэ весело смеяться когда угодно, даже в самые неподходящие моменты. Тут вдруг она вспомнила о матери и скромно сказала:
— Сяо Сэ, по-твоему, со мной будет как с моей мамой?
— Что ты, Бай Би, о чем ты думаешь? Ой, прости, я ведь только пошутила, не принимай близко к сердцу. Ничего с тобой не случится, а твоя мама очень скоро вернется.
Сяо Сэ провела рукой по волосам Бай Би, медленно пропуская прядку за прядкой сквозь широко расставленные пальцы.
— Ничего, я понимаю, что я человек, которому всегда не везет.
— Не надо так говорить.
— Мой отец попал под машину в свой сороковой день рождения. Чтобы навестить меня, больную, он пошел, даже не задув свечу по случаю дня рождения. Если бы не я, с ним не случилось бы беды. В тот год мне исполнилось десять лет. С тех пор моя мама психически заболела, постоянно говорила что-то страшное, ее поместили в лечебницу, и там она уже много лет. А я за месяц до свадьбы навеки потеряла жениха, да к тому же причина его смерти неизвестна. Короче: я прожила всего двадцать лет с небольшим, а все родные и близкие, кроме тебя, оставили меня. Не иначе как меня преследует злая судьба. А еще… — Она говорила, пока не заложило нос.
— Все это я знаю и понимаю, но ты не бойся. Во всяком случае, я еще с тобой, — вздохнув, сказала Сяо Сэ.
Бай Би удивленно посмотрела на нее:
— Если ты меня понимаешь, давай будем жить дальше. Я хочу, чтобы ты жила хорошо и долго, до ста лет.
Что-то неестественное показалось Сяо Сэ в больших глазах подруги, обведенных красными тенями для век, и она, улыбнувшись, ответила:
— Нет проблем, но даже если бы ты и не позволила мне жить дальше, я все равно буду жить припеваючи. Сто лет — слишком мало, а вот сто один год — сгодится.
Тут и Бай Би рассмеялась.
Сяо Сэ встала и, поглядев на ночную темь за окном, посоветовала:
— Бай Би, советую тебе вечером опускать оконные шторы, чтобы никто не мог подглядывать в окна.
— Подглядывать? У меня здесь не на что смотреть. Я просто сама люблю полюбоваться ночным пейзажем. Ночная даль, как звездочками, усыпана огнями фонарей, и смотреть туда — все равно что разговаривать с иными мирами.
Бай Би тоже обернулась к окну.
— Ну тебя не уговорить. Ладно, я пойду. Поскорее поставь букет в вазу. Приходи на днях посмотреть нашу постановку на малой сцене.
Она написала адрес театра и удалилась.
Сяо Сэ была лучшей подругой Бай Би. Они вместе учились, от самого рождения их сблизила судьба, хоть характерами они были совсем разные. В детстве Бай Би была очень красивой, но бледненькой; всегда смотрела людям прямо в глаза, ее настойчивый взгляд стеснял других и причинял некоторое неудобство окружающим. Она говорила мало, бывало, за целый день слова не скажет, зато иной раз такое ляпнет с загадочным и таинственным видом, что люди просто пугались. Поскольку она в детстве лишилась отца, многие жалели ее и считали вечно печальной и рассеянной. Большинство детей ее сторонилось.
Сяо Сэ на все это было наплевать, она нашла способ сблизиться с одинокой Бай Би. Она внимательно выслушивала все, что говорила Бай Би, а не убегала в страхе, как другие дети. Поэтому она сделалась для Бай Би сердечной подругой, с которой можно обсудить все на свете, единственной сверстницей, на кого можно положиться. Потом Бай Би начала учиться изобразительному искусству, а Сяо Сэ поступила в театральный институт. Сяо Сэ всегда мечтала стать актрисой, но у нее не было связей. К тому же она не хотела торговать собой, поэтому получала только выходные роли, да и то в телепьесах последнего сорта. Оставалась единственная возможность: сделать карьеру в драматическом театре, и сейчас ставили первую пьесу с ее участием.