Бай Би стал очень неприятен этот взгляд, ей расхотелось увидеть парня поближе, и она быстро ушла.
Мужчина на противоположной стороне улицы спокойно и невозмутимо проследил, как она уходит, и остался наблюдать за воротами Института археологии.
То был Е Сяо.
Бай Би уселась под мягко светившей лампой и раскрыла блокнот, найденный в ящике стола Цзян Хэ. Еще раз прочитала вслух «Бесплодную землю» Элиота, переписанную Не Сяоцин.
У нее очень мягкий голос. Цзян Хэ бывало, говорил, что ее голос его завораживает, слушать, как она говорит, — истинное наслаждение.
Сейчас этот голос звучал по всей квартире, и каждый ее уголок — и окно, и пол — откликались слабым эхом. Запись в блокноте была сделана очень красиво, черная тушь в каждой линии и каждой черточке демонстрировали необычайную энергию, а ведь иероглифы выражают человеческий характер — в это она свято верила.
Ей казалось, что сквозь строчки ей видится сама Не Сяоцин: ее глаза, нос, скулы и особенно рука, которой она пишет. Подумав об этом, Бай Би несколько смутилась — ей расхотелось снова и снова думать о женщине по имени Не Сяоцин — ведь она только переписала одну поэму. Бай Би раньше и сама переписывала понравившиеся ей стихи. Это так обычно. И она стала думать об Элиоте, родившемся в Америке, а потом ставшем подданным Англии, о поэте, которому выпало несчастье в семейной жизни, раз его жена провела одиннадцать лет в психушке. Да, может быть, только такой человек и мог создать шедевр, подобный «Бесплодной земле»
Она вздрогнула, когда дошла до пассажа:
И я покажу тебе нечто, отличное
От тени твоей, что утром идет за тобою,
И тени твоей, что вечером хочет подать тебе руку;
Я покажу тебе ужас в пригоршне праха.
Словно что-то открылось в строчке: «От тени твоей, что утром идет за тобою» и в словах: «Ужас в пригоршне праха». Что бы это значило? То ли от погоды, то ли от настроения она резко почувствовала ужас, мгновенно поразивший каждый волосок и каждую косточку. Разве это не слова Элиота из поэмы? Ведь каждый человек не в силах избавиться от своей тени за спиной, а значит, не способен отделаться от ужаса, потому что все мы обратимся в прах, а в горсти праха затаился вечный ужас. Но теперь, даже когда праха нет, Бай Би прямо-таки осязает кожей этот ужас.
Она продолжила чтение:
Свежий ветер
Летит к родине,
Где ты сейчас,
Моя ирландская дева? [4]
Она читала долго, пока не прочла всю очень длинную поэму, даже в горле пересохло. Выпив стакан воды, она почувствовала, что на лбу проступили капли пота. Снова перечитала последние слова: «Не Сяоцин дарит Цзян Хэ».
Причем слова, написанные незадолго до беды с Цзян Хэ, так что, может быть, и переживать-то из-за них не стоит, но Бай Би ясно представила себе, как Цзян Хэ принимает в подарок этот блокнот.
Цзян Хэ конечно же прочитал «Бесплодную землю» в этом блокноте. О чем он думал, читая ее? Был это ужас или что-то другое? Она сказала себе самой: теперь все кончено. И вдруг снова себя спросила: а все ли кончилось? И не знала ответа.
Закрыв блокнот, она увидела на тыльной стороне два иероглифа:
ЗАКЛЯТИЕ
Зачем Цзян Хэ написал эти два иероглифа? Почему понадобилось писать их в конце блокнота? Может, это случайное совпадение, или же блокнот действительно нечто символизирует? Она вспомнила слова Линь Цзысу, сказанные сегодня в Институте археологии: может быть, еще погибнут другие люди. Разве это не настоящее заклятие? Чье же это заклятие и кого заклинают? Голова Бай Би просто закружилась.
Бай Би стала вспоминать тот вечер, когда за месяц до беды Цзян Хэ возвратился из Синьцзяна. Возможно, семена грядущей гибели были посеяны уже тогда, во всяком случае до поездки в Синьцзян он таким не был. И глаза Цзян Хэ снова всплыли в ее сознании, и в этих глазах была Северо-Западная пустыня, безбрежные пески. Она знала, что они едут на озеро Лобнор, а там находятся руины великой древней цивилизации Лоулань.
Вспомнилось, что однажды вечером, лет десять назад, когда ей самой еще не было десяти, Вэнь Хаогу пришел к ним домой и жарко спорил с ее отцом о лоуланьской цивилизации. Мама избегала участия в их спорах, а маленькая девочка Бай Би сидела рядом с ними и ничего не понимала из того, что они говорили, только запомнила, что папа был решительно против продолжения там археологических изысканий.
Бай Чжэнцю во время разговора не мог скрыть страх в глазах, и его испуг оставил глубокий след в памяти Бай Би. Да, она наконец вспомнила: папа тогда говорил, что посетил руины Лоуланя, ездил туда два раза. Первый раз еще до рождения Бай Би, а второй — сразу после, причем во второй раз ездил туда вместе с мамой. Отец наверняка что-нибудь оставил: она помнила, что дома была большая папка с материалами. Все они были переписаны им самим, и запомнилось, что почти каждый вечер отец брал эти материалы и внимательно читал их, а потом бережно укладывал обратно.
Она встала и прошла в другую комнату, в которой лежало много домашних вешей из старья. Там был большой книжный шкаф с запертыми дверцами и горами застарелой пыли. Она никогда прежде его не открывала, чтобы не будить горестные переживания, связанные со смертью отца. Однако сегодня решилась.
Из открытого шкафа резко пахнуло плесенью и гнилью, и этот тяжелый дух не скоро развеялся. Она осторожно сунула внутрь руку и начала вынимать толстые папки с материалами, частью рукописными, частью печатными. Их было множество, так что Бай Би очень долго выкладывала их на стол.
Количество оказалось просто невероятным. На ее взгляд, все это были материалы по истории, начиная с древности, от каменного века вплоть до Китайской Республики; там были исследования по истории и рукописные копии исторических документов, были копии отчетов по археологическим раскопкам и фотографии предметов материальной культуры, а еще были собственные записи отца и его статьи. Если читать все подряд, не хватит и нескольких недель.
Хорошо еще, что отец разложил эти материалы по территориальному признаку, поэтому она очень быстро нашла материалы по Синьцзяну. Таких материалов тоже оказалось много, возможно, потому, что отец специально интересовался археологией Западного края. Среди хранившихся у отца материалов по древним цивилизациям Синьцзяна больше всего было по Лоуланю. Эти толстенные папки Бай Би отложила отдельно, а потом начала их бегло просматривать. Очень далекие Лобнор и Лоулань постепенно прояснились и, как настенная картина, предстали перед глазами:
Озеро Лобнор находится на северо-востоке уезда Жоцян, абсолютная высота над уровнем моря 780 м, площадь после усыхания от 2400 до 3000 кв. км, ныне озеро уже полностью высохло. Лобнор прежде был накопителем вод реки Тарим. В треугольнике дельты Тарима — леса тополей и красной ивы, заросли камыша, бесчисленное множество диких зверей и птиц. Люди селились там еще за четыре-пять тысяч лет до нашей эры, начиная с эпохи неолита. В дельте и нижнем течении Тарима и по берегам озера Лобнор обнаружено множество стоянок эпохи каменного века.