– Так, значит, вы занимались этим весь день.
– Ага. Неплохо, правда?
– Оба вы дилетанты. Ну ничего, я с этим разберусь, посторонись-ка, – и отважная хрупкая горничная зашагала к окну, которое Рикер сам пытался помыть. На стекле остались грязные разводы.
– Тебя я тоже люблю, – произнес Рикер еле слышно, почти шепотом, чтобы не провоцировать ее на ответный выпад. – А где Джо?
– Ушла. Сказала, что ей нужно покормить какого-то кота, – последнее слово миссис Ортега произнесла с особенным презрением. Хороший кот – мертвый кот. Согласно ее философии любое животное являлось всего лишь ненужным пылесборником.
Подойдя к столу, Рикер увидел, что ящик, где он хранил пистолет, открыт. Он проверил: ключ все еще был спрятан за ножкой.
Оружия не было.
Рикер не стал ломать голову над этой загадкой. Человеку, разбившему окно в ванной и проникшему в его квартиру, никогда бы не удалось взломать этот замок, тем более следов взлома не было и в помине. Мэллори всегда носила при себе отмычки, она единственный вор, который побывал в его квартире совсем недавно.
Значит, малышка не доверяла ему даже его собственный пистолет.
По правилам следовало бы доложить о пропаже оружия, но это только создаст ненужные проблемы и для нее, и для него. Что делать? Потребовать вернуть пистолет или подождать, пока она снова не заберется в его квартиру и сама не положит оружие на место?
Да.
Это будет благоразумней.
Эту последнюю схватку за жизнь ему уже не выиграть: кот был крепко завернут в белую простыню, так что на поверхности оставалась одна голова. Ветеринар, держа в руках шприц, нагнулся над животным, но помедлил: больше, чем кота, ему было жаль женщину, которая держала животное в руках.
– Джоанна, вы же понимаете, что так будет лучше для него.
Да, но не из ваших соображений.
– Вам не обязательно…
– Обязательно, – Джоанна осторожно держала Гама на руках, стараясь не задеть нерв, который причинял ему сильную боль. – Давайте.
Врач сделал укол. Прежде чем лекарство начало действовать, прошло несколько минут. Гам все еще был в сознании, смотрел на Джоанну, словно просил о сострадании и спрашивал: «Почему?» Она качала его на руках, пока кот не закрыл глаза и не погрузился в дрему. Наконец-то он перестал чувствовать боль, с которой жил постоянно. Джоанна надеялась, что где бы он сейчас ни находился, он сможет почувствовать ее любовь, ее объятья теперь, когда прикосновения не причиняли ему страданий. Джоанна поцеловала его и прижала к себе. Наконец тело кота обмякло. Хотя Гаму дали только снотворное, это был не просто сон, это было прощание.
– Теперь он успокоился, Джоанна, – произнес доктор. – Он ничего не почувствует, – второй укол с ядом должен вызвать предсмертную судорогу, и все кончится. – Так будет лучше.
– Я знаю, – ответила Джоанна, но прошло много времени, прежде чем она смогла разжать руки и выпустить тельце Гама.
От юридической фирмы на Мэдисон-авеню Джоанна Аполло выбрала самую длинную дорогу к гостинице. Пока она бродила по своим любимым улицам, на смену дня пришел вечер, и наступила ночь.
Джоанна замерзла и проголодалась. Для облегчения самочувствия ей нужны были лекарства. В фойе гостиницы Джоанну поджидал один из агентов. Увидев ее, он просветлел: Джоанна была жива, и, следовательно, его работа выполнена. Он отошел подальше, следуя постановлению суда. Несмотря на то, что Джоанне никогда не нравилась идея с охраной, она почувствовала себя виноватой: этому молодому человеку и его напарнику придется объясняться завтра утром, независимо от того, чем закончится эта ночь. Нехорошо. Но это не их вина. Должно быть, они и сами удивляются, как ей удается ускользать у них из-под носа, ей, которую так легко выследить в толпе нормальных людей с прямыми спинами. Пока Джоанна поднималась в лифте, она несколько раз бросила взгляд на часы.
Оставалось меньше часа.
До номера надо было пройти всего несколько метров, которые казались Джоанне длиннее из-за усталости. У нее была таблетка против усталости, но как найти в себе силы вернуться домой, в пустой номер, где больше не было Гама?
Она постаралась занять мысли чем-то другим: необходимо еще многое сделать, приготовиться к предстоящей ночи. Войдя в гостиную, Джоанна зажгла свет: все было так, как она оставила. Подушка Гама все еще хранила отпечаток его маленького тела, а спрятанный там конверт остался нетронутым. Впервые с тех пор, как Джоанна переехала в гостиницу, ее встретила гробовая тишина. И все же Джоанна знала, что она не одна. Дверь в ванную, которую она закрыла перед уходом, была теперь распахнута настежь, горничная не работала так поздно, поэтому этот вариант исключался. За дверью все терялось в кромешной темноте. Если бы сейчас там мелькнуло лезвие ножа, Джоанна бы только обрадовалась, неизвестность приводила ее в ужас. Неожиданно до нее донеслось мяуканье кота.
Мертвого кота.
Из темноты медленно появилась Мэллори, держа податливое тело Гама в руках. Кот приподнял голову и слабо мяукнул, еще не придя в себя после сильного снотворного.
– Ты следила за мной.
– И видела, как ты выбежала из клиники вся в слезах, – ответила Мэллори. – Мне понадобилось несколько секунд, чтобы разобраться, в чем дело.
– Значит, ты не дала им сделать второй укол.
– С ядом, – детектив вошла в гостиную и опустилась в кресло. Кот, словно шерстяной коврик, беспомощно повис на ее коленях. Гам снова приподнял голову, стараясь сфокусировать взгляд на той, кого больше всех любил, на Джоанне.
– Думаешь, кот догадывается, что ты пыталась его убить? – издевательски поинтересовалась Мэллори и улыбнулась. Ее рука с длинными кроваво-красными ногтями рассеянно поглаживала Гама. – Тебе очень легко удается избавляться от охранников из ФБР, доктор Аполло. Пора это прекратить. Думаю, мы понимаем друг друга.
О да, Джоанна прекрасно понимала угрозы, и эта, последняя, вовсе не пустяк. Игра ума была коньком Джоанны, и Мэллори лучше об этом не забывать.
– А Рикер, все ли он понимает? – Джоанна попыталась хоть мысленно поставить преграду между собой и Мэллори. – Он знает, как ты манипулировала им, просчитывала каждый его ход, что почти стоило ему разума? Он понимает, сколько всего ты натворила? А если бы он умер в ту ночь, на стоянке?
– Так, значит, ты все-таки была там. – Самообладание Мэллори внушало жуть; она не испытывала не малейшего чувства вины или не признавала. – Рикер всегда знал, что я делаю, – произнесла она ледяным монотонным голосом, – но для него это не имело значения. Он играл в эту игру не ради меня или себя, а ради тебя.
Тишина наполнилась жутью и загадками, ведь только что Мэллори легко сняла с себя вину за то, что сделала, и за то, что еще могло случиться в будущем, может быть, даже этой ночью. Она ловко отделалась от ответственности за кровь, которая пролилась и еще прольется. Теперь эта кровь была на руках Джоанны. Психиатр, совершенно растерянная, опустилась на диван и изумленно взглянула на безжалостную Мэллори, не в силах ничего возразить. Детектив достала из-за дивана кошачий контейнер и бесцеремонно засунула внутрь Гама, словно обыкновенную плюшевую игрушку. Джоанна промолчала: под воздействием снотворного Гам не станет пугаться контейнера.