Как многие, озабоченные мнением окружающих, я частенько мнусь в дверях — дурная привычка, которую авария только усугубила. Однако здесь приготовиться мне не дают: по примеру больниц и супермаркетов здание снабжено автоматическими стеклянными дверями, которые, стоит к ним приблизиться, отъезжают в стороны. Видимо, звукоизоляция здесь хорошая, потому что грохот музыки (какой-то религиозный гимн в лучших традициях диско) бьет в уши внезапно. Вторая неожиданность — струя кондиционированного воздуха, от которой меня мгновенно пробирает озноб.
Внутри ритмично колышется людское море, распространяя волны счастья. Кто-то оборачивается, приветливо улыбается вновь прибывшей. Среди пятисот или около того прихожан много коричневых и оливковых лиц — гораздо больше, чем можно было бы предположить по демографии Фенитон-парка. Интерьер огромного, затянутого ковром зала выдержан в нейтральных светло-голубых тонах. В глубине, под рельефным цементным крестом на беленой стене, играет оркестр: гитары, литавры, духовые инструменты и батарея ударных. Все музыканты — мужчины, за исключением девчушки в джинсах, которая управляется с саксофоном. Еще несколько улыбающихся лиц поворачиваются ко мне, пока я пробираюсь к первым рядам в сопровождении серьезного молодого человека в костюме. Указав на место у прохода, откуда хорошо видно происходящее, провожатый вручает мне белый конверт и шепотом объясняет: «Для вашего пожертвования. Мы все помогаем, чем можем». На конверте отпечатаны ряды пустых квадратиков — имя, адрес, номер кредитной карты.
Неподалеку, повернувшись лицом к залу, стоит женщина — плавно водит руками в воздухе и покачивается под музыку. Ее движения кажутся мне странно знакомыми. Несколько зрителей молча следят за ее танцем. И тут до меня доходит: они глухие, а она переводит текст гимна на язык жестов. Зачем она это делает — непонятно: в глубине зала висит огромный экран, на котором бегут голубые строчки:
Превыше Спасителя нет никого,
Ему поклоняюсь и славлю Его.
Меня наполняет божественный свет,
И более места греху в душе нет.
Передо мной раскачивается под музыку женщина, и какое-то время я вижу только ее широкую спину.
А потом появляется он.
В жизни Леонард Кролл выглядит массивнее, внушительнее и энергичнее, чем лощеный господин на фотографиях с сайта. На проповеднике отлично скроенный пепельный костюм. К уху прикреплен микрофон. Глядя на этого человека, невозможно поверить, что его жену закололи отверткой, а дочь одержима дьяволом. Встретившись со мной взглядом, он кивает и, подпевая, мерно покачивается всем телом в такт музыке. Счастливчик: знает, кто он такой и что он здесь делает. Сразу видно — человек на своем месте.
Мелодии я толком не знаю и, когда снова вступает хор, беззвучно шевелю губами. Люди вокруг меня обмениваются довольными, чуть ли не заговорщическими взглядами, как будто их объединяет некое тайное знание. Может быть, так и есть. «Фабрика по выпуску серотонина, — думаю я. — Религия — опиум для народа». Ток окружающей меня энергии усиливается, и в голове всплывает фраза совсем из другой оперы: «если душа просит», — и я чувствую, как мои губы сами собой растягиваются в дурацкой улыбке. Прими мир, и мир примет тебя. Атмосфера затягивает, противиться бесполезно. Мужчина в соседнем кресле запрокинул голову. Пока другие поют, он сидит, молитвенно сложив руки, и торопливо, на одном дыхании что-то бормочет, как будто решил проверить возможности собственного языка. Завидная свобода, никаких комплексов… Прикрываю глаза и раскачиваюсь под музыку. Верхняя половина тела жаждет движения, недоступного нижней. Поднимаю руки и плавно машу из стороны в сторону, напевая высвечивающиеся на экране слова. Слезы текут сами собой, будто во мне сработал некий условный рефлекс. Групповое пение похоже на хороший секс — бодрит и прочищает мозги. Я могла бы провести так всю жизнь. Мы исполняем еще три гимна и завершаем единственным, который мне знаком, — «Примкните к Иисусу, о воины Христа». Когда собравшиеся замолкают и садятся, я даже немного разочарована. Леонард Кролл, внушительный и энергичный, расхаживает перед своей паствой.
— Карточки постоянного покупателя… Поднимите руки, у кого их нет. — Смешки в зале. — Не знаю, как вы, а я настолько к ним привык, что и вспоминаю-то о них только тогда, когда мне дарят что-нибудь бесплатное. Недавно протягиваю я одну такую карточку кассиру и вдруг задумываюсь о значении слова «постоянство» и об истинной сущности сделки, в которую я таким образом вступаю. Кто тут, подумалось мне, кому верен и зачем?
Выдержав паузу и дождавшись первых кивков, отец Бетани переключается на «широкое понимание верности в нашем глобальном обществе». Какого рода преданность важна: преданность розничной сети? Футбольной команде? Или нашему «племени»? — вопрошает он, пальцами изображая кавычки. Или же всем детям Бога, независимо от того, говорят они на нашем языке, разделяют нашу веру или нет? А может, важнее всего наша верность некой совокупности христианских принципов? Леонард Кролл считает, что да. С дочерью они похожи — верхняя часть лица, форма и расположение глаз. Сильный, обаятельный человек… Такие обычно нравятся.
— Война, голод, эпидемии. Стихийные бедствия. Засилье атеизма, глобальное потепление, кровавый разгул в Иерусалиме, в Иране. То ли еще будет… Нашу политическую систему будет трясти и трясти. «Еще раз поколеблю не только землю, но и небо». К Израилю, глава двенадцатая, стих двадцать шестой. И далее, стих двадцать седьмой: «Изменение колеблемого, как сотворенного, чтобы пребыло непоколебимое». «Чтобы пребыло непоколебимое…» Чтобы пребыли мы, непоколебимые в своей вере в Господа. Ведь мы непоколебимы, верно? Но другие колеблются. — Предостерегающе повышает голос. — Мы живем во времена, когда веру извращают на каждом углу. Народ должен вновь повернуться к Богу, к Богу сегодняшнему, к тому Богу, что здесь и сейчас! — Теперь он уже кричит. — Так пролей же на нас Твою милость, о Боже! Пусть захлестнет нас поток Твоей вечной любви! — И тише: — Слава Тебе.
Женщина в соседнем кресле горячо кивает и шепчет «аминь» вместе с хором согласных голосов.
— Знаю: силы зла делают все, чтобы захватить господство над планетой Земля. Дьявол готовит нам сюрприз.
Так вот ему ответ Бога: Христово войско тоже не сидит сложа руки! — потрясает он кулаком, вызвав новую волну шепота и аплодисментов. — Мы тоже готовим ему сюрприз — Вознесение!
Зал взрывается одобрительными возгласами. Леонард Кролл, бросая пламенные взгляды в толпу, мечется по залу, как тигр.
— Знамения повсюду. Я вижу их. Я чую. Знамения, о которых говорится в Библии. Что чувствовали мы в наших сердцах, глядя на гору и падающего с нее Иисуса? Ужели, Отец наш, Ты выбрал этот миг, в начале двадцать первого столетия, чтобы вознести нас и пойти на нашу планету священной войной Иезекииля? — Не дожидаясь ответа, он продолжает, ударяя кулаком воздух: — Ведь сказано в Писании: «Вот Господь опустошает землю и делает ее бесплодною; изменяет вид ее и рассеивает живущих на ней. За то проклятие поедает землю, и несут наказание живущие на ней; за то сожжены обитатели земли, и немного осталось людей». Господь бросает вызов нам, земным существам. Но не все способны прозреть Его намерение. От Иоанна, глава третья: «Кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия».