- Да и я не шучу.
- Мне действительно плохо. Я сейчас умру от удушья. Мне не хватает свежего воздуха. Выведите меня на улицу.
- Что?
- Я говорю, что меня нужно вывести на улицу. Я задыхаюсь.
- Ну, пойдем, подышим.
Мужчина схватил меня за руку и повел к выходу. Тишина в доме говорила о том, что, кроме нас, здесь никого нет. По крайней мере мне очень хотелось в это верить. Я думала, что меня выведут на крыльцо, но вместо этого мужчина толкнул меня в ближайшую комнату и открыл окно с массивной решеткой.
- Садись на подоконник и дыши, - скомандовал он.
Из этого окна был точно такой же вид, как и из окна комнаты, в которой держали меня с Жаном. Лес. Высокий каменный забор, и больше ничего. За этим забором ничего не было видно. С одной стороны это было похоже на деревню, а с другой - ничего не говорило о том, что вокруг есть другие дома. Где мы?
- Ты что не дышишь-то? - Мужчина подошел к журнальному столику и, не выпуская пистолета из рук, налил себе полную рюмку джина. - Выпить хочешь?
- Нет.
- А я бы на твоем месте выпил для храбрости. Глядишь, выпьешь и меня перестанешь бояться.
Посмотрев на бутылку джина, я вдруг подумала о том, что бокал джина с тоником действительно поможет мне снять нервное напряжение, и в знак согласия кивнула головой.
- Ну что, согласна, что ли?
- Наливай, но только разбавь его тоником.
- Вот это другой разговор, - мужчина расплылся в улыбке, не скрывая радость. Это натолкнуло меня на мысль, что он в доме один, и именно поэтому ему так необходим собутыльник, с которым он бы мог посидеть, выпить и поговорить. - А ты говорила, что тебе воздух нужен. Да не воздух тебе нужен, а рюмку шлепнуть. Тогда и чувствовать будешь себя полегче. Зачем тебе тоник? Так приложись!
- Я так не могу. Мне нужна не рюмка, а бокал с тоником.
- Как знаешь. Я хотел, чтобы тебя больше вставило.
На столике лежали наручники. Мужчина почесал нос и ткнул в них пистолетом.
- Сейчас с собой возьму. Пристегну твоего француза к батарее.
- Зачем? - испуганно спросила я.
- Чтобы не сбежал никуда.
- Да куда там сбежишь? На окне решетка, на двери засов. Человек так избит, что кровью истекает. Его не приковать нужно, а оказать медицинскую помощь.
- Я сам знаю, что ему нужно. Или наручники, или на цепь. Уж больно глаза у него хитрые, - грубо заметил пьяный мужчина и погремел цепью.
- Послушай, как тебя зовут? - обратилась я на «ты» к малоприятному типу.
- Леня.
- Леня, будь благоразумным. Нельзя еле живого человека нацепь сажать. Не по-людски это. Пусть хоть на кровати лежит. Он же от боли стонет.
- Ни хрена с ним не будет, - стоял на своем Леня. - Он же не французская барышня. Пусть и не наш мужик, а импортный, но все же мужик. В" меня когда две пули всадили, я несколько часов по полю полз. И ничего, выжил. И даже когда мне одну пулю без всякого наркоза мой братан доставал, я вытерпел. Ни обезболивающего тебе, ни наркоза. Только спирта дали выпить. Вот тебе и весь наркоз. Ежели он мужик, так пусть терпит. Ведь он же из-за любви пострадал. Из-за нашей женщины. Пусть знает, что с нашими женщинами лучше в отношения не вступать, а то потом проблем не оберешься. Пусть со своими француженками занимается французской любовью. А наших баб мять не надо. Мы наших баб сами помнем. Ладно, давай лучше выпьем.
- За что? - Я посмотрела на свой бокал. Хотелось выпить «за свободу», но произнесла банальное «за удачу».
Мой тост приглянулся чересчур пьяному Леониду, и он понимающе закивал головой:
- Да, точно. Удача в нашем деле просто необходима.
Выпив бокал джина с тоником до дна, я ощутила приятное жжение и вновь посмотрела в окно, делая вид, что я усиленно дышу свежим воздухом.
- А тебя Томой зовут?
- Тома.
- Не повезло тебе, Тома.
- Почему?
- В крайне неприятную ситуацию вляпалась ты.
- И как мне из нее выйти? - прикинулась я дурочкой.
- Бабки отдать, - совершенно спокойно ответил он.
- Какие бабки?
- Драгоценности.
- Ах, драгоценности...
- Конечно, тебе нужно отдать драгоценности, а француз пусть выплатит требуемые с него баксы, и вы свободны, как голуби в полете. Он в крупной компании работает, занимает хороший пост. Так что живет не на пособие, а получает вполне приличные деньги. Человеческая жизнь дороже. Зато останется жив, а эти деньги со временем отбатрачит.
- А где гарантии?
- Какие гарантии?
- Гарантии того, что он останется жив.
- Да сейчас государство не дает никаких гарантий, а ты хочешь, чтобы гарантии давали казанские братаны.
- Теперь хотя бы понятно, у кого мы в гостях. У казанских бандитов.
Мужчина сразу понял, что сказал лишнее.
- Да, это я так. Никакие мы не бандиты, а очень даже простые и хорошие ребята. Бандиты - те, кто грабит, убивает, чинит беспредел и мешает жить мирным людям.
- А вы, значит, мирным людям жить не мешаете?
- Нет. Если только эти люди живут по понятиям и никаких законов не нарушают.
- А я и Жан какой закон нарушили? Можно поинтересоваться?
- Да что тебе говорить?! Ты и сама все знаешь.
- А вот и не знаю.
- Твоя бабка деда Влада нагрела. Говорят, эта старуха гипнозом обладала. Вот она под гипнозом эту баночку-то и утащила.
- И ты считаешь, что я должна отвечать за ее поступки? Ты считаешь, что это нормально?
- Вполне. А больше за ее грехи ответить-то некому. Когда наши старики умирают, их наследством пользуются дети и внуки. Поэтому денежки с них спрашивать надо. Тем более что это наследство приобретено самым что ни на есть хамским способом. Бабка твоя не колдунья, а мошенница была и воровка.
- А Жан в чем провинился?
Я уже тебе, по-моему, внятно сказал. Он наших телок топчет и никому не отстегивает. Иным языком, налоги в казну не платит. Вот сейчас он отвалит в казну и пусть хоть каждый день с тобой кувыркается. Мы с него не выкуп за похищение требуем, а хотим только одного, чтобы он уплатил налоги. Как говорят у нас в народе, уплати налоги и спи спокойно с кем хочешь. - Мужик заржал, довольный своей шуткой, а я почувствовала себя так, как будто меня только что втоптали в грязь огромными вонючими сапогами.