Сильви положила голову мне на плечо:
– Тебе нравилась эта злобная стерва.
– Да. – Я смотрел на проносящиеся мимо огни витрин. – Да, она тоже.
Отель давно спал, но на сей раз я открыл дверь своим ключом.
В зеркальной кабине лифта от своего отражения было не спрятаться. Футболка Эрхарда облепила выпирающий живот, который я отказывался признавать. Над верхней губой усами Гитлера застыла короста, на переносице порез, оставленный кольцом Коли, правый глаз опух и не открывался.
Над дверью наконец зажглась цифра четыре. Сильви пришла в себя. Она прислонилась к стене, разглядывая свои ноги – наверное, боялась посмотреть в зеркало. Я взял ее за руку, и она подняла голову.
– Я устала, Уильям. – Она печально улыбнулась. – Дай мне вздремнуть, а потом займемся, чем захочешь.
Лифт, звякнув, остановился, и она вышла в коридор. Сильви трезвела, но походка ее становилась все неуверенней. Она запнулась, тихо выругалась, сняла одну босоножку, потом другую и поковыляла босиком к моему номеру. Я шел за ней.
– Я просто хочу уложить тебя в постель.
Она оценивающе уставилась на меня, скривив губы в циничной улыбке Джоконды. У меня зачесались руки.
– Свою постель.
– Ты была невменяема, а у меня нет денег везти тебя домой.
– Точно?
– Господи, Сильви, я влип в это дерьмо, потому что тебе приспичило отсосать какому-то накачанному гоблину.
– Ты влип в это дерьмо, потому что тебе приспичило ему врезать. Держал бы кулаки в карманах, отделались бы минутной неловкостью.
Я остановился у двери и сунул карту в замок. Над ручкой упрямо горел красный свет.
– Он парень Уллы.
– Значит, это их дело, ну, может, наше с ней. Ты-то здесь при чем?
Я перевернул карту, провел еще раз и толкнул. Дверь не поддавалась.
– Он использовал тебя.
– Может, я хотела, чтобы меня использовали. Просто у тебя не стоит, и ты завидуешь, что другим обламывается.
Я схватил ее за локоть.
– Да я бы тебя не трахнул, будь мы на необитаемом острове – из страха заразу подхватить. Вдруг член отвалится. – Я чувствовал, как мои пальцы впиваются в ее тело. Она встала на цыпочки и поцеловала меня. Я ощутил резкий запах изо рта и соленые губы. Я вспомнил, что она держала во рту, и оттолкнул ее. – Если бы я хотел попробовать член этого козла, я бы сам ему отсосал.
– Пошел ты, Уильям.
– Сама пошла, сука чокнутая.
Сильви развернулась и медленно направилась по коридору к лифту. Я попробовал открыть дверь еще раз. Загорелся зеленый. Я толкнул дверь, постоял немного и вошел.
* * *
Вонь сбила меня с ног. Я чуть не задохнулся, пытаясь понять, чем пахнет, и вдруг узнал его – мой собственный запах, только во сто крат умноженный. Из коридора падала тусклая полоска света. В полумраке я разглядывал свои разбросанные пожитки. Одежда вывалена из шкафа, одеяло и подушки сброшены на пол. И где-то посреди всего этого лежала разбитая бутылка дорогого лосьона после бритья, аромат которого перестал быть тонким и ненавязчивым. Я поднял книгу. Страницы вырваны с корнем. Жаль. Я так и не узнаю, чем кончилось.
Я щелкнул выключателем – глухой звук и та же темнота. Отличное завершение отличного вечера. Меня избили, я потерял работу и надежду понравиться интересной девушке, лишился денег и разругался с единственным другом в этом городе. Для полного счастья не хватало ограбления и перегоревшей лампочки. Лифт в коридоре, зевнув, открылся и звякнул на прощание.
– Черт, черт, черт.
Я не стал запираться на случай, если Сильви решит вернуться, тихо прикрыл дверь и посмотрел на часы. Три ночи. Весь город нежится в постели. Влюбленные обнимаются, румяные детишки посасывают во сне палец. Я направился к окну, чтобы впустить хоть какой-то свет с улицы и, может, посмотреть вслед Сильви. Но споткнулся о бутылку виски и наклонился поднять ее, вспомнив, что настоящие друзья не всегда из плоти и крови. Видимо, взгляд за что-то зацепился, и я обернулся как раз в тот момент, когда дверь в ванную приоткрылась.
Монтгомери выглядел постаревшим, пенсия не пошла ему на пользу. Меня бросило в холодный пот, я сжал кулаки и попятился.
– Плохо выглядишь, – участливо сказал он и покачал головой.
– Как и моя комната, – ответил я хрипло, но увереннее, чем ожидал.
– Да. – Он мрачно улыбнулся. – Извини, надеялся избавить нас обоих от лишних хлопот.
– Не получилось. – Я сел на кровать. – Может, с возрастом я тупею, просвети меня. – Я огляделся и неожиданно для себя рассмеялся. – Нет, серьезно, свет бы не помешал. Что ты здесь делаешь?
Монтгомери достал из кармана лампочку и вкрутил в светильник у кровати. В мягком свете я оценил поле боя.
– Так лучше?
Я посмотрел на бардак вокруг. Бывший коп не просто обыскал комнату – он надругался над моими вещами. На полу изодранные в пух и перья подушки и одеяло. Все пиджаки искромсаны в клочья. Чемодан распахнул пасть, ухмыляясь разорванной красной подкладкой, напоминая разбитое лицо Коли, и я подумал, что мне предстоит еще отведать собственной крови. Я достал из кармана колоду, распечатал и принялся тасовать карты, чтобы занять руки.
– Нет, совсем нет, на самом деле я готов вызвать твоих немецких коллег.
– Ты огорчаешь меня, Уильям. Когда ты не стал притворяться, что не узнал меня, я решил, мы найдем общий язык. – Монтгомери встал надо мной, и я понял, что зря сел на кровать. – Где он?
– У меня отличная память, знаешь? Работа обязывает. – Я выровнял стопку. – В моем деле это большой плюс. Например, пока ты болтал, я запомнил все карты. – Я протянул ему колоду. – Выбери любую, и я назову подряд все оставшиеся. А потом ты расскажешь мне, зачем приехал.
Монтгомери выбил карты из моих рук. Они рассыпались по коленям и упали на пол, как жалкая пародия на мою жизнь.
– Я задал вопрос. Где он?
– Кто – он?
– Чего ты хочешь? Денег? – Монтгомери терял терпение. Он по-прежнему говорил тихо, чтобы не разбудить соседей, но в голосе звучало раздражение. – Сам знаешь, – брызнул он слюной мне в лицо.
Я так и не удосужился купить новый мобильный взамен утопленного. Я взглянул на перевернутую тумбочку, где раньше стоял телефон. Розетка вырвана из стены, аппарат исчез и, наверное, покоится в груде вещей. Мне показалось, что в коридоре звякнул лифт. Может, рискнуть и рвануть за подмогой? Я отодвинулся от нависающей тени Монтгомери и поднялся на ноги.
– Ты ошибся адресом, приятель. Не знаю, что ты потерял, но я не имею к этому отношения.
Монтгомери улыбнулся, отступил, словно собрался уходить, и вдруг резко развернулся и ударил меня в грудь. Я упал на кровать, и коп прыгнул на меня сверху, прижав коленом между ног, сдавил рукой горло и приставил к кадыку нож. Я почувствовал, как кожа задумчиво движется под лезвием, размышляя, не пустить ли кровь. Мы лежали, кажется, целую вечность, хотя красные цифры на радиобудильнике под грудой моих рубашек по-прежнему показывали 3:06.