– А что Осинский? – удивленно спросил Кадышев.
– Ему не повезло. По стечению ряда обстоятельств он был выбран в качестве примера… Если угодно, в назидание.
– Вы всерьез думаете, что после того, как Осина поедет шить рукавицы в Мордовию, остальные олигархи перестанут воровать?
– Нет, конечно. Но они станут сомневаться, что можно украсть и безнаказанно сбежать.
– И что это даст стране?
– Спокойствие. Классовую гармонию, если угодно. И экономическую стабильность. Иначе с чего бы мы с премьером решили дать им многомиллиардные кредиты? Их нельзя украсть – вот в чем фокус. Более того, ряду олигархов придется вернуть на родину уже вывезенные миллиарды и вновь вложить в бизнес. Иначе…
– В воспитательных целях, значит, мы всю эту операцию проводили? Жаль.
– Поймите, Борис Михалыч: таким образом мы решаем сразу целый ряд задач.
– Кроме одной – как раз воспитательной. Мы показываем народу, что наказание за столь серьезные экономические преступления уже не является неотвратимым…
Он был силен, он был богат,
Но беден был большой народ.
А камень в шестьдесят карат
Ему опасности несет.
Есть пентаграмма, но пока
Ее разгадка нелегка:
Пока не грянет год Быка,
Не дрогнет Господа рука:
Страны славянской блудный сын
Ошибся на один рубин.
Пытался время обмануть,
Но выбрал он нелегкий путь:
Судьбу ему не обмануть,
И власть былую не вернуть!
Двенадцать. Восемь. Тридцать. Пять.
Не повернуть планету вспять.
Бессмысленно сие дерзанье.
Осмысленна моя строка:
В моем последнем предсказанье
Урок преподан на века.
Станислав Чижевский устало откинулся на спинку кресла, нажал кнопку «Enter», и из принтера выползла страничка с только что им вслух прочитанным текстом. На экране появилась следующая страничка, не предназначенная для распечатки.
«Дорогой Станислав.
Посылаю мой перевод последних катренов Мишеля Нострадамуса. Они не вошли в первое посмертное издание его центурий 1568 года, ибо являются фрагментами одиннадцатой и двенадцатой центурий, утерянными еще в 1558 году, когда готовилось издание катренов с предисловием-посланием королю Генриху II. Существовало предание, подтверждаемое мемуарами Андреа дель Чижио, что последние, написанные перед смертью катрены Нострадам просил своего ученика обязательно сохранить. Однако издатели сочли, что книгу центурий, которая начинается с послания королю Генриху II, негоже заканчивать катренами, содержащими маловразумительный текст. Посчитали его бредом сумасшедшего.
Неделю назад, работая над древними манускриптами в библиотеке Сорбонны, я обнаружил текст, составленный из слов на старофранцузском, древнепровансальском, санскрите, древнееврейском языках. Ряд слов был заменен набором вертикальных и горизонтальных линий, которые я поначалу наивно принял за следы языка атлантов. И лишь вчера пришел к мысли, что это запись на языке друидов. Дата предсказанного Нострадамом события как раз и была обозначена этими палочками. Все встало на свои места… Хотел было передать эти сведения человеку, который щедро оплатил мою работу по переводу катренов Нострадамуса, однако интуиция подсказала мне, что мой работодатель и является объектом предсказания Мишеля. Месье Анри Перрюшо из Лиона (он, кажется, служит в штаб-квартире Интерпола, а еще десять лет назад был слушателем моего семинара в Сорбонне) посоветовал держаться подальше от Осинского. Он же порекомендовал поделиться моими находками с комиссаром Интерпола месье Патрикеевым – моим старым другом по работе на кафедре Сорбонны. Однако по электронной почте мне его разыскать не удалось. И тогда месье Перрюшо дал мне еще один совет – переслать катрены вам, поскольку вы являетесь советником комиссара Патрикеева. Извините, если перевод покажется вам несовершенным. Все-таки древнекитайским и арамейским я владею немного лучше. Если рядом с вами окажется (я уже ничему не удивляюсь теперь) и третий мой друг и коллега – Юрий Федорович Милованов-Миловидов, то и ему непременно передайте поклон. Надеюсь, все мы встретимся в Париже еще не раз. Мой гонорар за переводы катренов позволяет мне пригласить вас троих на обед в ресторан “Парадиз”. Месье Перрюшо заверил меня, что больше в меня никто стрелять не будет. Кланяюсь.
Барон Жорж де Шоймер, Сорбонна, 30 декабря»
Текст на дисплее компьютера Чижевского был на французском, но все три исследователя темы в равной степени владели этим языком.
– Вернемся к переводам сорбоннского коллеги, – заметив, что соседи тоже закончили чтение текста, предложил Патрикеев. – Какую новую для нас информацию он несет? Во-первых, он подтверждает, что наш номинант действительно готовится избежать проблем, скрывшись в другом времени.
– Это мы и без барона вычислили, – обиженно буркнул Командир.
– Что значит «Камень в 80 карат несет для него опасность»?
– Я думаю, речь идет о том рубине, который Осина со страху оставил в хранилище аукционного дома Сотбис. Как раз его-то и может не хватить беглому олигарху для построения пентаграммы.
– А я думаю, речь идет о розовом рубине из Камеруна. Он из всех известным нам рубинов обладает наибольшей энергетикой. А поскольку камень у нас, следовательно, его нет у Осины, и значит – вот она, опасность.
– Но с таким же успехом это может быть любой из камней, которые находятся в нашем распоряжении. Осинский, в соответствии с наставлениями Нострадамуса, собирает определенное количество рубинов в определенную композицию. Но ни он, ни мы не знаем, имеет ли значение, какой именно исторический розовый рубин занял место в пентаграмме.
– Ну, дальше – понятнее. До наступления года Быка у Осины есть время на эксперименты. А там… «Не дрогнет Господа рука».
– Минуточку. У Нострадамуса все четко прописано. Как в древнерусских летописях. Событие описано под конкретным годом. Но в летописях речь идет о прошлом. А в катренах – о будущем. Там сказано, что «блудный сын страны славянской» – это, однозначно, Осина – ошибется на один рубин. В чем именно – мы не знаем, но ошибется. План его сорвется. И произойдет это…
– Сегодня. Потому что – читайте: «Двенадцать. Восемь. Тридцать. Пять». Это значит: 5 часов, 30 декабря 2008 года.
– Минуточку. Сейчас 2 часа дня. Или – четырнадцать часов. Что имел в виду Мишель? Пять часов дня? Пять часов утра? Но пять утра уже было. А Осинский летит не в иную эпоху, а в свой замок под Эдибургом.
– Значит, и гадать нет нужды. Речь идет о вечернем времени.
– Кстати, вы помните, что для удачного эксперимента Осине нужно, чтобы к земле максимально приблизилась планета Глория? Я сверял свои расчеты с данными астрономов из Гринвича: они подтвердили, что после 17 часов вечера Глория начнет в очередной раз удаляться от земли.