— Не возражаю. Но где ты сумел так быстро раздобыть столь качественные копии для замены?
— Я, между прочим, шести Генеральным прокурорам десять лет докладные записки пишу. Тут недавно с Юрием Ивановичем Скуратовым встречался — на юбилее нашего общего друга, писателя Валерия Поволяева, напомнил ему о том, что он несколько моих докладных и аналитических записок под сукно положил...
— А он что?
— Он говорит: «Эх, дорогой мой, если бы это были мои главные упущения. За многое себя виню, а главное за то, что в кадровых вопросах был слишком доверчив».
— Это он прав. А что за докладные? Почему не знаю?
— Ну не смешно ли: в Генеральной прокуратуре десять лет работает профессиональный искусствовед, если без ложной скромности, эксперт с европейским именем, доктор искусствоведения, член Союза художников и прочая. В рамках компетенции Отдела мне предоставлена полная возможность для самореализации, для использования профессиональных знаний. А как только предложу что-то вне рамок, тут же ответ в мягкой форме, но по сути: «Не ваше собачье дело, господин профессор». Я предлагал: договорюсь с Юрием Матвеевичем Симакиным, поставим во всех холлах и коридорах и старого, а теперь уже и нового зданий Генпрокуратуры кронштейны, повесим картины. Откуда картины — безвозмездно, на временное хранение их дадут, учитывая, что охраняемое здание, ряд музеев и уж точно академии художеств. Это и новые самостоятельные работы студентов, и учебные копии работ выдающихся мастеров прошлых эпох. Я даже договорился с исполняющим обязанности ректора Суриковского института моим старым товарищем Сергеем Сиренко сделать что-то вроде филиала Эрмитажа и Музея изобразительных искусств имени Пушкина. В одном холле копии с картин мастеров итальянского Возрождения, в другом — Северного Возрождения, в третьем — русского реализма, «передвижников», в четвертом — импрессионистов... Но мы — контора неповоротливая. Пока решали, у Сергея уже первые копии в их институтском музее появились. Так что когда мне срочно понадобились копии с конкретных картин, оставалось только подделать подпись и состарить холсты.
— Ордена, однако, за это не жди.
— Я уж привык, что в прокуратуре не за это дают ордена.
— Не ворчи. А что с банком данных Интерпола?
— Нехорошо, конечно. Но копия у нас есть. Однако поскольку сняли мы копию базы данных не с интерполовского экземпляра дискеты, а с экземпляра Исы Назимова, я надеюсь, ты не будешь требовать от меня невозможного — сдать дискету в Лион?
— Нет, не буду. Что по убийству девушки в Вильнюсе?
— Литовская полиция дело закрыла. Посчитали, что убийство из ревности. Однако ни ствола, ни подозреваемого. В общем, против Исы — только наши наработки.
— Досье у обоих пухленькое?
— Как эти пирожки. Кстати, рекомендую. Только здесь такие готовят. Как — неизвестно. Но с грибами, капустой, мясом, брусникой — тают во рту.
— По рецептам расстегаев?
— Нет, тут что-то совершенно беспрецедентное. Но, поскольку мы с вами вряд ли возьмемся за этот промысел, даже если попрут из прокуратуры, так и не будем себе морочить голову с рецептами — ешь да знай, похваливай. На второе рекомендую рыбу: судака под сметанным соусом. Пальчики оближешь!
— Кстати, раз уж зашла речь о церковных рецептах, — вспомнил генерал, — я так понял из твоей докладной, что удалось проследить картину, похищенную в Ильинском подворье, вплоть до Парижа, чуть ли не до особняка барона?
— Обижаете, Борис Михалыч, не чуть ли, а именно — до особняка.
— А почему ее не стали подменять?
— Во-первых, копии нужной не было, во-вторых, нельзя слишком эксплуатировать один прием, могли вспугнуть барона, он бы со всей коллекцией и сгинул куда-нибудь в Бруней, с которым у нас нет договора об экстрадиции.
— Ну, сейчас наш Президент с брунейским коллегой побратался, рубашку в подарок получил шелковую, вышитую, может, и договорятся.
— Это шуточки. А договора нет, рубаха тут не поможет.
— Я понимаю. Жаль, однако, если картину потеряем безвозвратно.
— Все возьмем. Верю я в это почему-то.
— Теперь о «Спартаке», той части операции, которая в твоей международной компетенции. Что там случилось в Турции? — напомнил Кардашов.
— Была попытка скомпрометировать одного и убить другого турецкого футболиста, уже купленных «Спартаком», — сказал Патрикеев. — Все те же пакости Барончика.
— Тоже занес в досье?
— Да, и еще убийство одной дамы, державшей ювелирную лавочку в Хайфе.
— А это какое отношение имеет к «Спартаку»? Или Романцев купил еще и кого-то из израильских футболистов?
— Нет. Но дамочку убили по заказу Барончика. У меня есть пакет документов, полученных в ответ на мой запрос от полиции города Хайфа.
— Да... Чтоб запрос сформулировать, нужно было хорошо владеть материалом.
— Тут ocoбого ума не надо. С тех пор как мне разрешили внедрять своих людей в криминальные сообщества других стран, стало куда как легче работать. Денег дают на это мизеp, а мы с ребятами между прочим миллионы долларов в Россию возвращаем.
— Когда на пенсию, в отставку выйдешь, тебе это зачтется.
— Ага, знаю: дадут железные часы с надписью «От Генерального прокурора».
— Так не за часы же работаем?
— Это точно.
— А что произошло в Гданьске?
— И про это уже знаете?.. — усмехнулся Патрикеев. — Что произошло... Очередная попытка выбить «Спартак» из игр за Кубок «ЕвроТОТО». Там непростая история. С одной стороны, там точно работали киллеры и чистильщики как Барончика, так и Исы. Оставалось их столкнуть лбами. Что и получилось. «Спартак» в конечном счете выиграл. Но противостоять напору Барончика, даже при косвенной поддержке бригады Исы, становится все труднее. Чем ближе финальная игра и, следовательно, огромный выигрыш или проигрыш того, кто уже поставил свои деньги на какую-то конкретную команду, кровью пахнет вокруг футбола все сильнее. Вы чай черный или зеленый предпочитаете?
— Давай-ка зеленого попробую. Закажи. И брусничного варенья...
— Тут меня другая проблема больше волнует. У Барончика появилось какое-то новое «оружие»: были доказаны попытки воздействия на поведение болельщиков на матчах в Гданьске в рамках Кубка «ЕвроТОТО» и в матче в Зарайске — на предпоследнем этапе внутрироссийского чемпионата. Есть человеческие жертвы. Думаю, надо подключать специалиста.
— Подключай, кто тебе мешает, ты же главный координатор всей операции.
— И еще неприятное известие, — продолжад Егор. — От моего агента во Франции пришло сообщение, что людьми барона де Понсе в Сан-Тропезе похищена база данных Исы Назимова.
— А что тут такого уж неприятного? Ты сам говорил, что пытаешься их столкнуть...