— Но ведь ни одного опасного момента у ваших ворот так и не возникло, — возразил подошедший к ним президент Фонда «Спартак» академик Петр Зрелов.
— И не успокаивай, Петр Семенович. — Потому и не возникло, что атакующие линии разбивались в центре поля. Полузащитники хорошо сработали, нападающие оттягивались назад. А защита чуть было не пропустила две атаки.
— Но ведь не пропустила...
— Разберемся.
— А нападением довольны?
— Тоже есть шероховатости. Но будем работать. А в целом, — тут Романцев опять улыбнулся своей обаятельной, но чуть вымученной, усталой улыбкой, — в целом игрой я доволен. Хорошая получилась игра, живая, с множеством ударов, — если бы еще все были точными.
Отказавшись от предложения поехать в сауну лечебно-оздоровительного центра Генпрокуратуры на Истре, Романцев попрощался и быстрой походкой, чуть склонившись набок и вперед, двинулся в раздевалку.
Предстоял «разбор полетов».
...Телефонный звонок по мобильному достал Патрикеева, когда машина Кардашова уже въезжала на территорию ЛОЦа и перекатывалась через «лежащего полицейского» — впаянную в асфальт трубу, заставлявшую водителей гасить скорость при въезде на территорию лечебно-оздоровительного центра Генпрокуратуры.
— Слушаю, Патрикеев.
— Юрий Федорович, извини, что беспокою в выходной. Но проблема возникла, надо посоветоваться.
Патрикеев узнал глухой, прокуренный голос старшего следователя по особо важным делам Мосгорпрокуратуры Михаила Васильевича Аверьянова, одного из опытнейших в омоложенном следовательском корпусе прокуратуры «важняков».
И тот факт, что при возникновении нештатной ситуации Аверьянов звонил не своему начальству, а ему, как бы через голову, Патрикеева не удивило. Еще когда создавался Отдел специальных операций, специальным распоряжением тогдашнего Генерального прокурора была оговорена технология взаимоотношений: если речь шла о преступлениях, связанных с достоянием республики, как говорится, то есть с выдающимися произведениями культуры и искусства, рядовые сотрудники прокуратуры не только имели право действовать через голову своего непосредственного начальства (естественно, ставя его о том в известность), но и были обязаны докладывать начальнику ОСО обо всех выходящих за рамки обычного преступлениях.
Конечно, это создавало Патрикееву дополнительную головную боль, зато он всегда был хорошо информирован в рамках своей компетенции.
Прокуратура — система хорошо отлаженная и жестко детерминированная. Здесь так просто из вертикальной системы взаимоотношений не выскочишь. Нужны Закон, Указ, Постановление или, как в данном случае, Распоряжение.
— Что случилось? Я слушаю тебя, Михал Василич, очень внимательно.
— Нештатная ситуация. И, похоже, по профилю ОСО. Пропал один из крупнейших коллекционеров русского ювелирного искусства Шаповалов...
"Вдруг глаза Спартака загорелись. Ему пришла в голову спасительная мысль: он решил воспользоваться старинной тактикой Горациев против Куриациев — он бросился бежать. Самниты устремились вслед за ним.
Толпа загудела, словно пчелиный рой.
Не пробежав и пятидесяти шагов, Спартак вдруг сделал неожиданный поворот, обрушился на ближайшего преследователя и вонзил ему в грудь кривой меч.
Самнит закачался, взмахнул руками, как будто ища опоры, и упал, а в это время Спартак, набросившись на второго врага и отражая щитом удары его меча, уложил его на месте под восторженные крики зрителей, ибо теперь уже почти все были на стороне фракийца".
Старший следователь по особо важным делам Московской городской прокуратуры Михаил Васильевич Аверьянов в то воскресное утро вовсе не собирался забивать себе голову профессиональными проблемами. Хотя в подсознании прокурорские заботы конечно же сидели.
Новый Генеральный сделал ставку на резкое омоложение прокурорского корпуса. Достигших 60 лет следователей и прокуроров, вне зависимости от опыта, таланта, послужного списка, прямо в день рождения «радовали» приказом о выведении их за штат. И хотя, еще будучи исполняющим обязанности Генпрокурора, новый руководитель декларировал индивидуальный подход, гребли, как водится, всех под одну гребенку.
Аверьянов, много лет проработавший в органах военной прокуратуры, всю свою сознательную жизнь вел здоровый образ жизни — зарядка, контрастный душ, лыжи, велосипед, не курил, пил в меру, но с удовольствием. И в свои шестьдесят был как огурец.
Самые противные для него дни были выходные. Он не был заядлым рыбаком. У него не было хобби. Заниматься домашними делами он с лейтенантских лет не любил — всякие там слесарно-столярные поделки. Жена, Любовь Тимофеевна, послушно все эти 35 лет чинила пробки, вкручивала лампочки, врезала петли, вставляла стекла, забивала гвозди и так далее, естественно, не передоверяя никому и свои чисто женские дела.
В выходные с утра Аверьянов закрывался в своей комнате и первую половину дня просматривал на «видаке» записи всех матчей любимой команды. И хотя записи эти он знал наизусть, ему время от времени казалось, что «Спартак» с каждой игрой прибавляет.
У Аверьянова было две любви. Одна — в юности, сдержанная и неторопливая, без всплесков и драм, — к жене Любочке.
Вторая — полная взлетов и падений, чудовищных эмоциональных всплесков, стрессов, которые менее здоровое сердце просто не выдержало бы, бессонных ночей после неудач, — это любовь к «Спартаку».
С кухни доносился едва уловимый запах варившегося там украинского борща, серьезным почитателем которого был старый следователь. Шторы задернуты, и кокетливое июньское солнце не проникало в комнату.
Аверьянов сегодня из своей обширной коллекции записей выбрал матч двухнедельной давности с командой «Крылья Советов». Команда не выдающаяся, хотя и перспективная, с точки зрения Аверьянова. Самарцев недавно возглавил импонировавший ему Александр Тарханов. Конечно, Аверьянов знал результаты этого давнишнего матча. Но его как истинного ценителя футбола и страстного поклонника «Спартака» интересовал не результат. Он получал наслаждение от самой игры.
«Спартак» предстал на матче в полном составе. Что ранее на протяжении нескольких туров мешали ему сделать травмы и дисквалификации.
В команде самарцев на поле вышел давно отмеченный Аверьяновым как перспективный полузащитник Кайнов.
Но с первых минут мяч, к удовольствию старого следователя и к явному неудовольствию напрягшегося Тарханова, двигался только в одном направлении — в сторону ворот гостей из Самары.
В два-три касания, технично, на хорошей скорости он доставлялся в штрафную площадку самарской команды. Удары по воротам «Крылышек» следовали один за другим. Особенно изящно спартаковцы работали на флангах. И Парфенов, и Тихонов, и Ширко просто истерзали оборону гостей бесконечными прорывами и финтами.