Все просьбы игроков «Спартака», самого Романцева через любезно предоставленный микрофон не дали результата: небольшая группа болельщиков в красно-белых шарфах продолжала мужественно противостоять в драке десяткам полицейских, сотне подоспевших на стадион польских солдат и тысячам гданьских болельщиков.
Свисток судьи, его поднятые вверх руки оповестили всех, что матч прерван за шесть минут до его официального окончания.
Со стадиона гданьские болельщики возвращались довольные. У них оставалась надежда на победу завтра. Спартаковцы уходили, стиснув зубы. Они понимали, что у них украли честно завоеванную победу. Судьи мысленно подсчитывали, на сколько увеличились их счета в швейцарских банках.
К Романцеву прорвался корреспондент ОРТ:
— Что будет завтра?
— О том, что будет завтра, я буду думать завтра, — отрезал раздосадованный тренер. — А сегодня я хочу понять, что же произошло сегодня! Извините, я очень устал.
И не выпуская сигареты из прокуренных пальцев, Романцев ушел в раздевалку.
Рене Шарден задумчиво допил остатки пива, накинул, не застегивая плащ, натянул черный берет, на всякий случай захватил грим — парик и накладные усы, если придется уходить от преследования, и вышел из отеля. Ничего подозрительно не обнаружив, он прошел квартал по старинной части города, поймал такси и проехал несколько кварталов, наблюдая, нет ли слежки. И только после этого, выйдя из машины и, словно для того, чтобы прикурить сигарету, скрываясь от ветра, зашел за не работавший в это время табачный киоск и по спутниковому телефону связался с Назимовым. Иса откликнулся сразу. Этот номер был его личным, и звонили по нему, минуя секретарей и руководителей служб, лишь тогда, когда решение должен был принять лично он, когда спланированная операция, не важно, связанная с торговлей оружием, нефтью, наркотиками, живым товаром или с «ЕвроТОТО», почему-то срывалась.
Доложив о сложившейся нештатной ситуации, Рене обратился в слух.
— Думаю, весь их скромный арсенал исчерпан, — спокойно заговорил Назимов. — Еще раз отменить матч они не рискнут. Что же касается судей и комиссара, то Романцев обжалует их решение, и на завтра будет другая судейская бригада и другой комиссар. Насколько я знаю, решения об этом уже приняты. И слишком рискованно откровенно подыгрывать полякам в следующем матче.
— А что случилось с московскими болельщиками? Это же явно было не в их интересах, — недоумевал Шарден. — Словно с цепи сорвались.
— Тут явно было применено какое-то средство манипулирования массовым сознанием. Если бы это оказалось электромагнитное излучение, то тогда «взорвалась» бы вся западная трибуна. Тут же явно было целевое воздействие на группу компактно сидевших людей. Будем этим заниматься. Похоже, Барончик вводит в игру новые технологии. Во всяком случае, завтра он не решится повторить эксперимент. Международное судейское жюри не пойдет на поводу, сколько бы он ни сорил деньгами.
— Значит?
— Значит, как это тебе ни покажется странным, думаю, он попробует использовать вариант, который развалился из-за выстрелов в сауне.
— Моя задача?
— Уничтожить снайпера.
— Но где мне его искать?
— Этого я, к сожалению, не знаю.
На следующий день Рене Шарден вышел из отеля за два часа до начала матча. Весь вечер предыдущего дня он посвятил рекогносцировке, облазил, открыв отмычкой вход на трибуны, все укромные места, откуда удобнее всего совершить один-два прицельных выстрела. «Винтарь» будет, скорее всего, с глушителем, а значит, даже если это ас, все равно будет два выстрела: пристрелочный и на поражение. Вопрос был только в одном: на поражение игрока с целью срыва матча или мяча — с целью внесения дезорганизации в игру. А если игрока, то чьей команды? Для Барончика все равно, кого убивать, — в любом случае матч окажется сорванным. Даже лучше, если будет устранен поляк — подозрение падет на московскую мафию, заинтересованную, с точки зрения поляков, в устранении местного футболиста и выигрыше матча любой ценой.
Наконец Шарден нашел такое место. Это была вышка для стационарной телекамеры Гданьского телевидения. Вышки и помосты, на которых в дни матчей и трансляции иных спортивных соревнований европейского масштаба устанавливались телекамеры крупных зарубежных телестудий, были в отличном состоянии. Эта же, должно быть из-за отсутствия инвестиций, влачила жалкое существование. Одна из ее опор прогнулась, и телеоператор должен был обладать недюжинной смелостью, чтобы решиться работать на таком ненадежном помосте. Над вышкой был натянут парусиновый тент, прикрывавший оператора от непогоды. Отличное место для снайпера.
Если учесть, что вышка стоит в углу стадиона, в той части, где нет трибун и за кромкой зеленого поля сыреет кирпичом зимний зал для тренировок спортсменов, а от него — спуск к реке, а за рекой, шириной метра три, при наличии горбатого чугунного декоративного мостика, выстроились уже жилые кварталы, — лучшего места для ухода снайпера и не придумаешь.
Точный бесшумный выстрел, быстрый спуск (винтовку он конечно же бросит, скорее всего, это будет снайперская винтовка Драганова — она сегодня лучшая в мире), паника на поле, волнение от непонятности ситуации на трибунах. Полиция сконцентрирована на восточной и западной трибунах и частично на южной, за воротами «Спартака». Куцая северная трибуна тоже не представляла опасности. Киллер спускается незаметно, одетый в скромный спортивный костюм и кожаную куртку с беретом — обычная одежда горожан, переходит через мостик и скрывается в глубине жилого квартала. А там его уже ждет машина. Или чистильщик, которому приказано убрать снайпера. И все.
Билет на северную трибуну Шарден купил без проблем. Даже не пришлось переплачивать. Она не пользовалась успехом у болельщиков.
Рене рассчитал, что, пока «Спартаком» не будет забит первый гол и судьба матча не окажется под угрозой, снайпер Барончика вряд ли пустит в ход оружие. Но винтовку он спрячет на вышке заранее. Если опередить его и забрать винтовку, стрелок будет искать другой выход и, нервничая, будет особенно опасен. Значит, на вышку нужно подниматься сразу после первого гола спартаковцев.
События, между тем, развивались по бешеному сценарию. Раздосадованные вчерашним инцидентом, спартаковцы сами настояли, чтобы их соотечественники, в порядке исключения, вообще не были допущены на матч.
Обескураженные спартаковские тиффози не возражали. Часть из них находилась в местном военном госпитале, часть в полиции, те же, кто избежал и серьезных травм, и жарких объятий гданьских полицейских, не могли ответить на вопросы Романцева и офицера безопасности, приданного команде после ряда странных инцидентов во время матчей в «ЕвроТОТО», что, собственно, случилось.
— Все было путем, Олег Иваныч, Богом клянусь! — оправдывался «старшина» бело-красных болельщиков, полковник запаса Иван Караваев. — Провели перед матчем встречу, договорились, что «нарушать» не будем. Не дураки же, понимали, что нам любое лыко в строку поставят. Что мы, враги своей команде?